Это была не совсем правда, и мы оба это знали. Это было одно из условий ― наряду с другими Обрядами.
― Если ты думаешь, что сможешь обманом добиться моего благословения, то ты ошибаешься. ― Сабина взяла другой нож и прижала его к кончику указательного пальца. На этом месте выступила капля крови, и я почувствовала, как мои клыки режут десны.
Я сжала губы. Я ни за что не покажу ей свои клыки снова. Но ― и это было гораздо важнее ― я не собирался пить ни капли крови Сабины. Никогда.
― Смотри, как она страдает. ― Сабина рассмеялась. ― Я думаю, что она не более чем жалкий дампир, и если это так, то ваш союз не принесет ничего, кроме печали.
Дампир? Должно быть, на моем лице отразился вопрос, потому что Джулиан быстро объяснил.
Дампир ― это ребенок вампира и человека.
― Вампиры не рождали дампиров уже много веков, со времен проклятия. ― Он отмахнулся от ее версии пренебрежительным движением руки. ― И у дампиров нет никакой магии, кроме жажды крови. Ты это знаешь, и я думаю, что ты знаешь о магии Теи больше, чем говоришь.
Ее губы растянулись в загадочной улыбке. ― Я заинтригована так же, как и ты.
Джулиан тяжело выдохнул и провел рукой по волосам. Он прошелся по комнате и уставился на океан за окном, словно тот мог дать ему ответы.
Мы должны были знать, что приходить к Сабине было ошибкой. Если она и знала, то никогда бы нам не сказала. Но в любом случае ей было приятно мучить нас обоих. Она была так непохожа на мою мать, и все же я каким-то образом чувствовала боль от ее непринятия так же сильно, как и от отказа моей собственной матери принять мою любовь к Джулиану. Неужели это был какой-то извращенный Обряд? Неужели мы должны были потерять всех, кого любили, ради друг друга?
Я готова была заплатить и такую цену. Я просто хотела, чтобы мне не пришлось этого делать.
― Если вы пришли ко мне за ответами, то, к сожалению, у меня их нет. ― Она вернулась к своим ножам. ― Возможно, вы могли бы обратиться к книгам.
Джулиан уже открыл рот, его лицо исказилось от ярости, когда от двери раздался вкрадчивый голос.
― Или ты можешь обратиться к семейному эксперту.
Я обернулась и, моргнув, увидела Лисандра с яблоком и ножом в руках. Он отрезал кусок фрукта и кончиком ножа отправил его в рот. Боже, что у этой семьи за страсть к острым предметам?
― Семейному эксперту? ― повторила я в пустоту.
Он бросил взгляд на Джулиана, подтверждающий его серьезность.
― Мой брат ― всемирно известный археолог, ― пояснил Джулиан и добавил, ― и знаменитая заноза в заднице.
Темные глаза Лисандра заблестели от смеха. ― Боюсь, он прав по обоим пунктам. А теперь расскажите мне, как проявляются эти силы, о которых я постоянно слышу.
Он прокрался в комнату, нарезая яблоко с привычной, но пугающей легкостью серийного убийцы.
― Когда мы впервые встретились, я не почувствовал ничего, кроме влечения к ней. Полагаю, это был зов пары. Ее магия проявилась позже. Это светлая магия, почти золотая, ― сказал Джулиан, заработав кивок. Что это значит? Но он продолжил, прежде чем я успела спросить. ― Она необычайно одарена в музыке.
― Необычайно? ― повторила я, готовая рассказать ему, сколько именно часов я потратила на этот необычайный дар. Много. В этом не было ничего случайного. Я много работала для этого.
Сабина встала и вышла из комнаты, бросив на сыновей яростный взгляд. ― Верьте во что хотите. Вы будете только разочарованы ― оба.
Джулиан проигнорировал ее и продолжил, несмотря на то что у меня самой забурчало в животе. ― С тех пор как я встретил ее, мне кажется, что ее магия становится все сильнее. Она зовет меня.
― До или после того, как вы двое… ― Лисандр многозначительно вздернул брови.
Я изобразила неловкость.
― Не то чтобы это тебя касалось, но ― до, ― отрывисто сказал Джулиан. ― И она может читать мои мысли.
Лисандр застыл, и кусочек яблока упал с его ножа. Он поймал его кончиком лезвия, прежде чем он коснулся пола. Я уставилась на него, не в силах отрицать, что это было впечатляюще. ― Ну, этого достаточно, ― сказал он, придя в себя.
― Подожди, ― сказала я, осмысливая его слова. ― Ты знаешь, кто я?
Но улыбка Лисандра была лишена всякой надменности, когда он взглянул на своего брата. На самом деле он выглядел извиняющимся, а когда он снова повернулся ко мне, его голос был мягким, словно он сообщал очень плохие новости. ― Это очевидно. Ты ― сирена.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Джулиан
Сирена.
Это слово отозвалось во мне эхом, столь же далеким и малореальным, как и само предположение. Тея не могла быть сиреной. Они были… мифом.