Уля застонала. Вцепилась пальцами в волосы Олена на затылке, прижала его голову к себе как можно ближе, чтобы только чувствовать всё, не упустить ни единого момента этой близости.
Его рот был влажным и горячим, а плавные движения языка – порождающими безумие. Олег поласкал сначала одну грудь, после – принялся за вторую, и Ульяна громко застонала. Она никогда и никого так не желала, как сейчас желала своего мужа. Всё, что он делал, порождало в ней какие-то запредельные ощущения.
– Ложись, – хрипло выдохнул Аверин, отстранившись. Кивнул на постель и когда Ульяна послушно устроилась на кровати, подошёл ближе и стащил с неё трусики. Она осталась перед ним совершенно беззащитной, но совсем не чувствовала себя таковой. Олег придвинул её к краю, расположился на коленях на полу, раздвинул ноги Ульяны шире и припал ртом к её истекающему влагой лону.
Уля охнула, попыталась свести бёдра, но Аверин держал крепко. И ласкал языком так откровенно, что Ульяна заметалась на постели, испытывая настоящий ураган самых разнообразных ощущений.
Она вцеплялась пальцами в простынь, комкала её в руках и стонала под умелыми ласками мужа. Когда привыкла к тому, что он делал, сама развела ноги ещё шире, готовая начать умолять, если он бы решил остановиться. Но Олег не останавливался – вбирал в рот клитор, посасывал, чтобы после выпустить и начать трахать её языком, причиняя сладостно-болезненные ощущения.
Когда Уля поняла, что не сможет больше сдерживаться, шепнула хрипло:
– Я сейчас…
И её тотчас закружило в водовороте сумасшествия, когда она только и могла, что шептать имя мужа, пока он продлевал её агонию своими ласками.
Когда Олег стянул с себя плавки и расположился между её бесстыдно распахнутых ног, Уля окинула его затуманившимся взглядом. Она понимала, что именно за этим последует, но ни страха, ни желания свести бёдра не было.
Аверин вошёл в неё плавно – сначала ввёл головку, потом мягко двинул бёдрами, и Уля, всхлипнув, приняла его в себя без остатка. Олег же склонился к ней, он не двигался, хотя Уля понимала, чего это могло ему стоить. Сначала бесконечно бережно поцеловал, потом скользнул губами по шее к ключицам, а когда взял в рот сосок и перекатил его языком, Ульяна сама заёрзала под ним, жаждая большего.
– Не больно? – спросил Олег сдавленным голосом, и когда Уля помотала головой, начал двигаться.
Сначала неспешно, после, когда она сама, удивляясь своей смелости, подогнала его, проведя ногтями по спине, ускоряя темп.
Уля почти не чувствовала боли – всё затмевало ощущение чего-то запредельного. Словно наконец и вправду свершилось то, что было предначертано уже давно, каким бы странным это ни казалось.
– Ты же… не против, если мы сейчас начнём пробовать завести ребёнка? – шепнул Олег, останавливаясь, и Уля улыбнулась. Он был бесконечно трогательным во всём. В том, с каким трепетом задавал свой вопрос, в том, с какой нежностью отводил с её лба прилипшую прядку.
– Нет, я только за, – едва слышно ответила она, и Аверин набросился на её рот поцелуем, а сам продолжил двигаться. Теперь то, как он её брал, больше походило на жадную потребность взять всё без остатка, и Улю это сводило с ума – бросало за ту грань, из-за которой она уже не хотела возвращаться.
Аверин сделал несколько последних резких движений и, вбившись в Ульяну в последний раз, замер, изливаясь. И только стон, который он не смог сдержать, сорвался с его губ, к которым она несмело прикоснулась поцелуем.
Он отстранился через несколько секунд, но лишь для того, чтобы привлечь её и крепко прижать к себе. И Ульяна, несмотря на то, что ей хотелось столько всего сказать мужу, доверчиво уткнулась носом в его шею и заснула.
***
Сон к нему не шёл. Аверин лежал, держа Ульяну в объятиях, и не мог осознать всего того, что чувствовал. Оно, словно цунами, набегало сразу отовсюду, чтобы уничтожить все те барьеры, которые он ещё пытался вокруг себя выстраивать.
Потому что так было правильнее. Или казалось правильным?
С того момента, когда сделал Ульяне предложение, появилось знакомое гнетущее чувство внутри. Оно вгрызалось в душу, и чем больше времени проходило, тем сильнее становилось. Олег знал, к чему это может привести – к очередному рецидиву. Тому, чего он так опасался. Нет, Аверин не боялся смерти, он боялся её последствий.
Когда встретил Улю по прошествии стольких лет, поначалу счёл это знаком судьбы. Потому и пошёл сразу напролом. Но чем больше обо всём этом думал, чем ближе узнавал эту новую, но одновременно хорошо знакомую Ульяну, тем больше убеждался – он не имел права делать то, что собирался.