Штефан довольно заурчал.
— Ну, маленькая Молли-Олли, — промурлыкал он, открывая на экране монитора какое-то электронное послание и изучая адрес отправителя.
Это было послание из похоронного бюро Зегебрехта.
— Не называй меня так, — пробормотала я. — Я ведь совсем не такая пухленькая.
— Но это так хорошо рифмуется, — облизываясь, произнес Штефан. У него была замечательная трехуровневая рифма. — Молли-Волли[14] — Олли. — У тебя есть для меня что-то новое?
— Ничего из того, о чем ты не знаешь, — ответила я и решила сразу взять быка за рога. — Я со своей стороны не имею ничего против того, чтобы некоторое время пожить в роскошном пентхаусе у Оливера.
Руки Штефана одновременно упали на клавиатуру компьютера. И вместо подобающего случаю «Глубокоуважаемый господин Зегебрехт» на экране появилась бессмысленная комбинация букв «Глубокоуважаемый 857zmb».
— Я думаю, что у них дома есть даже водяной матрац, — добавила я, потому что Штефан никак не реагировал.
— Но тебе совсем не обязательно ложиться в его постель, — произнес Штефан хриплым голосом. — Об этом речи не шло.
— За миллион евро я могла бы прорваться и туда, — промурлыкала я. — Я почему-то абсолютно уверена, ты не оставишь ночевать бедную Эвелин в ванной комнате. Или оставишь?
Штефан наконец повернулся ко мне.
— Тебе позвонил Оливер? Старая свинья.
— Да нет! Эвелин мне рассказала. Оливер же считает, что это не подлежит обсуждению. Точь-в-точь как ты.
Штефан помолчал несколько секунд. Затем спросил:
— А Эвелин?
— Она настроена… получить деньги.
Во всяком случае, я так надеялась. Поскольку она тоже была настроена на Штефана, я понимала, что вся проблема во мне. Причем довольно большая проблема.
— Гм, — произнес Штефан. После чего скептические складочки у него на лбу внезапно исчезли. Он тихо засмеялся, усаживая меня к себе на колени. — Это все-таки самая сумасшедшая идея, которая когда-либо приходила в голову нашему старику.
— А ты хоть знаешь, как он пришел к этой абсурдной идее?
Штефан покачал головой.
— Он сказал, что мы ничего не изменим в нашей жизни сами. Поэтому он решил сделать это за нас.
— Но неужели, по-твоему, наша жизнь так плоха? — пробормотала я, прижимаясь к его груди.
— Нет, совсем нет. Но единственное, чего в ней не хватает, — это одного миллиона евро.
— А все остальное могло бы оставаться так, как есть? — спросила я.
— Конечно. Мы бы лишь справились с нашими главными проблемами.
Собственно, я думала примерно так же.
— Но здесь есть еще одна проблема, сродни выигрышу в лотерее. Ты никогда не знаешь, станут ли эти деньги счастливыми…
— В нашем случае это не так, — прервал меня Штефан.
— А ты бы мог прожить некоторое время вместе с Эвелин? — спросила я и взъерошила ему волосы. — Целых шесть месяцев?
— Если ты сможешь столь же долго переносить моего брата… — Штефан принялся накручивать мои волосы себе на палец. — Придется приносить жертвы.
Я думала о миллионе евро и о том, что можно сделать с помощью этих денег. Жертва, которую мне предстояло принести, не казалась столь громадной. Провести небольшой срок рядом со стариной Оливером не представлялось мне таким уж тяжелым занятием. Я знала его как очень дружелюбного и сдержанного человека. И он умел восхитительно готовить. Кроме того, квартирка у них была совершенно новая, и из каждого уголка веяло порядком и стилем, так присущим Эвелин. Целых полгода, не опасаясь, что на тебя вот-вот упадет кусок потолка, и с едой, приготовленной не в микроволновке.
— Я думаю, что смогу это выдержать, — произнесла я.
«Столько же, сколько ты сможешь удерживать себя в отношении Эвелин, — хотела добавить я. — Но постарайся понять это сам». Я надеялась, что так и будет.
Штефан глубоко вздохнул.
— Ну, тогда можно сказать… мы оттяпаем этот миллион.
Я думала, что, узнав о нашем согласии на его «предложение», Фриц сильно расстроится и решит изобразить, что все придуманное им было лишь шуткой. Частица моей души, очень маленькая, которая в данной ситуации была равнодушна к деньгам, даже надеялась, что Фриц в любом случае даст задний ход.