Браганза опустил свою мощную голову и стал медленно вышагивать перед столом.
– А вот я несколько другой. И речь не о том, что я заслуженный работник правоохранительных органов. Конечно, я ценю стабильность, с которой бухгалтерия выплачивает мне зарплату; и в этом городе очень мало женщин, которые могут сказать, что откровенно презирают или ненавидят меня. Но единственное, за что я готов отдать свою жизнь, – это Объединенное человечество. Что значит «готов отдать свою жизнь»? Что касается артериального давления и нагрузки на сердце, можно сказать, я уже отдал. «Браганза, – говорю я себе, – счастливый ты человек. Ты работаешь на первое мировое правительство во всей истории человечества. А это кое-что да значит».
Он остановился перед Хебстером и расставил руки. Его зеленый жилет нелепо разошелся и обнажил черную мочалку волос на груди.
– Вот он я. В этом весь Браганза. И теперь, если мы будем разговаривать как здравомыслящие люди, я бы хотел, чтобы вы рассказали о себе. Поэтому и спрашиваю, каковы ваши цели?
Президент «Хебстер Секьюритиз» облизал пересохшие губы.
– Боюсь, что я человек еще проще.
– Это нормально, – поддержал его собеседник. – Рассказывайте, как сможете.
– Могу сказать, в первую очередь, я бизнесмен. Я заинтересован в том, чтобы стать еще более успешным бизнесменом, расширить свой бизнес. Другими словами, я хочу стать богаче, чем сейчас.
Браганза внимательно посмотрел на него.
– И все, что ли? Все?
– Все? Вы слышали когда-нибудь, что деньги – это не все; но все, что не деньги, можно купить?
– На них нельзя купить меня.
Хебстер окинул его взглядом.
– Не знаю, являетесь ли вы достаточно востребованным на рынке товаром. Я покупаю только то, в чем нуждаюсь, лишь изредка делая исключения и балуя себя.
– Ты мне не нравишься. – Голос Браганзы стал хриплым и раздраженным. – Никогда не любил типов вроде тебя, поэтому нет смысла оставаться вежливым. Да я не буду пытаться. Скажу прямо: ты мерзавец.
Хебстер встал:
– В таком случае, мне кажется, стоит откланяться…
– Сядь! Тебя вызвали сюда по определенной причине. Не вижу в этом никакого смысла, но процедура есть процедура. Сядь.
Хебстер сел. В его голову закрался вопрос, платили ли Браганзе хотя бы половину того жалованья, что получала Грета Сайденхайм. Конечно, у Греты есть много талантов, и она выполняет совершенно разные, уникальные поручения. Нет, после уплаты всех налогов и социальных отчислений Браганза едва ли получает хотя бы треть.
Его внимание привлекла протянутая Браганзой газета; он взял ее. Браганза хмыкнул, опустился в свое кресло и повернулся на нем лицом к окну.
Это был выпуск «Вечернего гуманиста» за прошлую неделю. Газета служила голосом небольшого, но очень ясно формулирующего свои требования меньшинства, и Хебстер вспомнил, что при последнем ознакомлении с ней возникло чувство, что перед ним публикация какой-то крупной корпорации. Даже если уменьшить вдвое тираж, заявленный в левом верхнем углу, все равно будет три миллиона потребителей, готовых платить деньги.
В правом верхнем углу в красной рамке размещался призыв «Читай гуманиста!». Зеленый заголовок во всю ширину первой страницы гласил: «Трёп – первякам, людям – осмысленность».
Но самое главное находилось по центру страницы. Карикатура.
Полдесятка первяков, у всех длинные волнистые бороды и рты с безумными улыбками с высунутыми языками; они скопом сидят в ветхой повозке, держат вожжи, к ним привязано несколько напряженных и тучных джентльменов, одетых просто, но в высоких цилиндрах. В зубы самого толстого и уродливого из них вставлены удила. На удилах написано «Бешеные деньги», на мужчине – «Алджернон Хебстер».
Под повозку попадают, крушатся и ломаются различные вещи и персонажи: надпись в картинной рамке «Дом, милый дом» вместе с куском стены, аккуратно подстриженный мальчик в униформе бойскаута, скоростной локомотив и прекрасная девушка с плачущим младенцем в руках.
Надпись под карикатурой гласила: «Венец творения – или раб?»
– Эта газетенка стала довольно скандальной пропагандистской листовкой и сильно пожелтела, – вслух пробурчал Хебстер. – Не удивлюсь, если они зарабатывают на этом хорошие деньги.
– Значит, могу предположить, – спросил Браганза, не отрываясь от созерцания улицы, – что вы в последние месяцы не являетесь ее постоянным читателем.
– Признаюсь, к счастью, не являюсь.
– В этом ваша ошибка.
Хебстер смотрел на засаленные взлохмаченные черные волосы.
– Почему? – осторожно спросил он.
– Потому что она действительно стала исключительно успешной скандальной пропагандистской листовкой и чрезвычайно пожелтела. И основным объектом всех ее скандальных выпадов служите именно вы, – Браганза засмеялся. – Видите ли, эти люди считают, что сделки с первяками скорее грех, нежели уголовное преступление. И согласно этой морали, вы в их глазах сам Сатана.