Поттер ничего не отвечает на эту патетику. Он продолжает что-то писать, прикидываясь, будто Драко здесь нет. Иногда он прерывает свою писанину на миг, чтобы откинуть с глаз непослушную ярко-фиолетовую прядь волос.
Драко наблюдает за ним пару минут, а затем выбирается из магазина. Ну и ладно, думает он. В любом случае, он обойдётся без этой информации. И уж определённо он не вернётся в эту лавку.
**~*~**
В течение последующих нескольких дней, Драко стойко держится. Он ходит на работу в студию и после возвращается домой. Он выползает с Панси на её дьявольские посиделки в барах, в одном из которых он принимает на грудь алкоголя больше чем обычно, после чего дело заканчивается тем, что его лыбящаяся физия и тепленькая тушка подручку с Панси появляется в «Пророке» в колдофотоколлаже «Посмотрите, кто вывалился из ночного клуба».
Он приходит на работу рано (даже в то утро, когда его терзают адская похмельная мигрень и шокирующий недосып), он спорит в колдоэфире с Панси, он проигрывает треки, он зачитывает вслух комменты слушателей и с удовлетворением замечает недовольное бухтение «вечерников», что доказывает эффективность подмены кофе.
Драко не ходит в «Волшебный Зверинец». Он даже ни разу не сделал шага в ту сторону, он вообще старается избегать Диагонн Аллею, ну за исключением жизненно необходимого наблюдения за оной через «Небесное Око». Он продолжает информировать слушателей о том, что там происходит, хотя его и тревожат бабочки в животе каждый раз, когда он вспоминает, что Поттер может слушать его в этот момент. Потому что Поттер слушает его шоу. Он слушает Драко по колдорадио. И хотя Драко точно не знает, в какой момент времени это происходит, сама мысль втайне его ужасает. Не только ужасает, но и смущает.
Драко никогда не приходило в голову, что Поттер может быть слушателем его шоу. Каждый раз, когда он размышляет над этим, его голова пухнет от мыслей, чтО Поттер мог слышать во время колдоэфиров, и краска стыда горячит его затылок.
— Просто не думай об этом, — беспечно советует Панси, и Драко хмурится на неё.
— Не вопрос, — имитирует он её легкомысленный тон.- Тогда и ты не страдай, что Малахай не отвечает на твою сову.
— Николай. Он русский, — поправляет его Панси, явно стараясь не улыбнуться. — Ну и чудно, тогда уговор.
Она наклоняется через стол и хватает своими постоянно прохладными пальцами руку Драко. Они торжественно скрепляют уговор рукопожатием, хотя Драко прекрасно понимает, что у Панси столько же шансов забыть её нового симпатичного русского друга, сколько у него самого перестать тревожиться о мужлане Поттере.
Такого рода обещания всегда, конечно, стоит стараться сдержать, и Драко тихо поздравляет свою выдержку, когда однажды во вторник утром Панси зовёт его к «Око» посмотреть на «кое-какой закидон» Поттера, а он спокойно заканчивает устанавливать новый трек и только потом присоединяется к ней. Драко считает, что он держится достаточно успешно, когда ему удаётся аппарировать прямо домой после того, как он был свидетелем дефиле Поттера туда-сюда по Диагонн Аллее в радужных разноцветных мантиях. И даже когда на следующий день за Поттером везде, куда бы он не пошел, вылетают снопы Шипучих Летучек, делая его похожим на взрывную петарду, испускающую хлебные крошки, Драко всё равно после передачи возвращается в Мэнор, чувствуя себя весьма заносчивым от гордости.
Медиа издания, конечно, пируют по поводу этих поттеровских эскапад, но Драко кремень даже тогда, когда «Ведьмополитен» помещает на обложку колдофото Поттера с фиолетовым хаером, сопровождая оное хлестким заголовком на всю страницу:
«Когда же слишком рано для кризиса среднего возраста?»
Тридцать лет — это ещё слишком рано, мятежно думает Драко и прячет журнал в столешницу. Поттер очевидно что-то задумал, но Драко подозревает, что причины всей этой его непристойности совсем не те, о которых предполагают репортеры.
И причины эти странные, как воображает себе Драко. Такие же странные, как сам Поттер. Но Драко не собирается спрашивать его о них.
— И это все новости для вас в одиннадцать часов пятнадцать минут, — произносит Драко в свой омнимикрофон и разворачивается на стуле к Панси, которая зависает у «Небесного Ока», наблюдая через этот девайс за событиями на главной улице. — Сегодня вторник, девятнадцатое апреля, и в ближайшее время нас не ожидает передышка от этого проливного дождя. Панс, ты хоть что-нибудь там видишь через его завесу?
— А вот и вижу, — объявляет Панси, повышая голос, чтобы её было слышно сквозь ритмично барабанящий о стекло окна дождь. — Апрельский ливень не в силах противостоять ‘Небесному Оку’. Возможно, вы уже слышали о сезонной распродаже у «Мадам Малкин», которая как раз началась именно сегодня. Но если вы думаете, что дождь способен помешать этому событию, то вы глубоко ошибаетесь. По нашим наблюдениям, людской поток входящих и выходящих из этого заведения очень плотный, а очередь в кассу впечатляющая. Поэтому, если вы всё ещё хотите урвать себе удачную покупку по приятной цене, то я предлагаю вам… Что за… -Панси внезапно замолкает, и Драко спешит к окну, прижимая к себе верный омнимикрофон.
— Так, похоже, заминка не связана с погодой, — скороговоркой успокаивает слушателей Драко, склонившись над Панси и тыкая ей под бок, чтобы она освободила место у телескопа. — Панси определенно лишилась слов, что не так уж печально, потому что те, что она пытается подыскать, явно не для национального колдоэфира.
— У него крокодил, — в прострации сообщает Панси и падает в свое кресло на колесиках, позволяя Драко откатить его с дороги и самому устроиться за «Око».
— Ну, конечно, крокодил, — неверяще тянет Драко, припадая глазом к линзе телескопа. — Дождливые дни и крокодилы, они всегда… О, Пресвятые Хранители!
— А я тебе что говорила, — раздраженно вставляет Панси.
— Ну… хорошо, я признаю… моя коллега была права. На Диагонн Аллее, действительно, разгуливает крокодил. Хотя, паниковать не стоит, животное в добротном удерживаемом обмундировании и сопровождается на поводке ни кем иным, как… Поттером, — Драко вздыхает, когда персона, спокойно вышагивающая за крокодилом, стряхивает капюшон худи и являет фиолетовые вихры во всем шоке этого неонового цвета.- Я подтверждаю, что согласно «Небесному Оку», в данный момент на Диагонн Аллее имеется крокодил, выгуливаемый под дождем Гарри Поттером, — Драко старается звучать как можно профессиональнее, но подозревает, что ему не совсем удается скрыть нотки ошеломления в своем голосе.
— Сегодня ровно пятнадцатый день того, что «Ежедневный Пророк» называет «отрыв от реальности Гарри Поттера» — наконец отходит от шока
Панси. — Почему бы вам, уважаемые слушатели, не поделиться с нами своими мыслями по поводу последнего кульбита Героя? Неужели Поттер окончательно ментально теряет себя… а, может, ему просто нравятся амфибии? Звоните по каминной сети Лофти Ли и высказывайтесь.
— Рептилии, — машинально поправляет её Драко, всё ещё вглядываясь в телескоп, не в силах оторваться от Поттера и его компаньона, которые неспешно совершают моцион по мокрой от дождя булыжной мостовой. — Крокодилы — это рептилии.
Панси вздыхает:
— Бедный Драко, твоя голова полна всяческих бесполезных знаний.
К своему собственному удивлению, Драко только широко улыбается на это:
— Я приму твоё сожаление за комплимент.
— А вот не следовало бы, — говорит Панси, поднимаясь со стула и цокая каблучками мимо Драко, чтобы поставить новую песню.
Все последние полчаса шоу Драко следит за действиями Поттера через «Око». Тот с его крокодилом шествует по Диагонн Аллее неспешно и невозмутимо, типа «я просто выгуливаю своего крокодильчика», каким-то круговым
маршрутом, который повторяет раз за разом. Если не брать во внимание входящих-
выходящих и толпящихся людей вокруг «Мадам Малкин», то сама улица из-за дождя намного пустыннее и тише, что придаёт всей этой ситуации какой-то
сюреалистический налёт. Конечно, люди, спешащие по булыжникам мостовой, притормаживают, чтобы попялиться на Поттера, и даже совершают колдофото, но тот выглядит так, будто его это не заботит, и поэтому любопытство Драко возгорается ярким пламенем, вырвавшись из маленькой коробочки в мозгу, и опалив собою все нервные окончания.