Однако пора было выполнить свое обещание помочь ей надеть шляпу.
Он снял ее с куста, притворяясь, что исколол все руки о шипы, и торжественно преподнес Синтии. Она повертела шляпу в руках, изучая ее.
— Хм. Полагаю, что зеркала у тебя нет:
— Извини, нет. Может быть, я поработаю горничной?
Она посмотрела на него с сомнением.
— Доверить тебе шпильки? Уж не думаешь ли ты, что я дурочка и сама не справлюсь?
Однако кончилось тем, что ей все же пришлось доверить ему шпильки. Он с огромным удовольствием воткнул шпильки в шляпу, а потом и в ее вьющиеся волосы. Синтия тщетно пыталась убрать отдельные пряди под шляпу, но она была слишком маленькая, по тогдашней моде, и непригодна для того, чтобы спрятать под нее такую копну волос, так что Синтия бросила это занятие и пряди по-прежнему трепал ветер. Дерек уверил ее, что она выглядит прелестно, и, хотя в ответ на это утверждение она состроила гримаску, она действительно казалась очаровательной.
Настало время возвращаться назад. Дерек переплел пальцы обеих рук, приготовившись подсадить Синтию в седло.
Но она не захотела ступать ботинком на подставленные руки, а заставила его выпрямиться, чтобы он обнял ее и еще раз поцеловал.
После поцелуя она так печально вздохнула, что у Дерека екнуло сердце.
— Не грусти, Синтия, — шепнул он. — Это не последний наш поцелуй. Обещаю.
— Как бы мне хотелось быть так же в этом уверенной, как и ты.
— Это очень просто сделать. — Он поднес ее руку к губам и запечатлел поцелуй на крошечном пространстве между перчаткой и рукавом. От этого нежного прикосновения ее передернуло, словно от боли, и она закрыла глаза. — Разреши мне поговорить с твоей матерью, — стал настаивать он. — Позволь, моя дорогая. Прямо сегодня.
Синтия еле заметно нахмурила брови и покачала головой:
— Нет.
— Синтия…
— Нет! — Она открыла глаза. — Мне нужно время, Дерек. Пойми меня, пожалуйста.
— Время для чего? — Отчаяние сделало его тон излишне резким. — Ждать совершенно незачем. Мы любим друг друга. Этого уже не изменишь — слишком поздно. Наступит момент, моя дорогая девочка, и твоим родителям придется с этим смириться… Так, как это сделали мы с тобой. Ты не сможешь скрыть наших отношений, поверь мне.
Она ответила не сразу. Ее глаза были прикованы к узлу его галстука, словно она боялась встретиться с ним взглядом. Потом она схватила его за лацканы сюртука — это позволяло ей одновременно и прижимать его к себе, и держать на расстоянии. Когда она наконец заговорила, ее голос дрожал, а в лице не было ни кровинки.
— Дерек, я не знаю, что мне делать.
Он видел, что она страдает.
— Я бы с радостью тебе ответила, если бы могла. А до тех пор, пока я не смогу, нет никакого смысла разговаривать с моей матерью. Тебе придется это принять. Что-то уже изменилось, ты и сам это понимаешь. — Она попыталась улыбнуться. — Еще вчера я была твердо уверена, что никогда не выйду за тебя замуж. А сейчас… Я не знаю.
— Я чувствую большое искушение принять за тебя это решение, любовь моя.
— Мне кажется, что все хотят принимать за меня решения, — невесело засмеялась она.
— Да, знаю, — признался он. — Но именно это меня и останавливает. Я чувствую себя отвратительно, пытаясь заменить Деспотизм твоей матери своим собственным.
Синтия вздохнула с облегчением.
— Спасибо. Я знаю, как тебе, должно быть, трудно. Я тоже мучаюсь, поверь мне. Ты, наверно, скажешь, что все зависит от меня, что в моих силах прекратить наши мучения, — поспешила добавить она, заметив его иронический взгляд. — Но я боюсь торопить события. Я еще не привыкла сама принимать решения. И я не хочу ошибиться.
Выражение его лица стало суровым.
— Надеюсь, ты понимаешь, что я не приму отказа.
— Что ты хочешь этим сказать? — испуганно спросила она.
Взяв ее за подбородок, он поднял ее голову и заглянул ей в глаза.
— Ты уже пыталась оттолкнуть меня, Синтия, — напомнил он. — Дерек говорил мягко, но было ясно, что он не собирается щадить ее чувства. — Ты уже не один раз пыталась со мной распрощаться, и к чему мы пришли? Ты не можешь отвергнуть меня, потому что тебе пока не удалось убедить меня в том, что ты действительно хочешь, чтобы я исчез. Я признаю свое поражение только в день твоей свадьбы с другим мужчиной, ни днем раньше, так и знай.
Страх и вместе с тем ликование отразились на лице Синтии.
— Сейчас меня это радует, — прошептала она. — Каким бы ни было мое будущее, я всегда буду хранить в памяти приятные воспоминания о днях, проведенных с тобой.
— Со мной у тебя будут не дни, а вся жизнь.
— Время покажет. — Она высвободилась из его объятий и задумчиво добавила:
— Надеюсь, ты окажешься прав.
— В этом можешь не сомневаться. — Он сказал это уверенно, но слова почему-то прозвучали бесцветно.
Поскольку им все равно надо было возвращаться, не было ничего неожиданного — тем более зловещего — в том, что Синтия его так решительно оттолкнула. Но это почему-то его обеспокоило. У него сложилось впечатление, что она закончила разговор, потому что не хотела его разочаровывать. Однако, судя по тому, какими печальными были ее глаза, он понял, что она просто решила отложить неприятный разговор. А это означало, что вопреки всему она чувствовала, что очень скоро ей предстоит сообщить ему нечто очень плохое.
Он помог ей сесть в седло, и, пока он садился на широкую спину Макса, она аккуратно расправила юбку.
— А теперь, миледи, уберите с лица это постное выражение, а то Эллсуорт, чего доброго, подумает, что я вас обидел, — с притворной суровостью сказал он.
За эту шутку он был награжден лишь слабой улыбкой.
Очень скоро они встретились с Ханной и мистером Эллсуортом, которые все еще медленно ехали по верховой тропе. Когда они к ним приблизились, Ханна выразила наивное удивление:
— Какая ты растрепанная, Синтия! Где вы были так долго?
— У меня слетела шляпа, и ушло много времени на то, чтобы найти ее.
Хладнокровие Синтии поразило Дерека. Он искоса посмотрел на нее, удивляясь, как ей удается быть столь невозмутимой. Несмотря на действительно немного растрепанные волосы, она выглядела такой собранной и спокойной, словно последние полчаса они скакали легким галопом рядом и просто разговаривали.
— Как бы я хотела уметь скакать так же, как вы!
— Ты прекрасно держишься на лошади, — солгал мистер Эллсуорт, будучи настоящим джентльменом. — Очень даже грациозно, ей-богу.
Ханна была так довольна комплиментом, что Дерек воздержался от шутливого возражения. Ханна улыбнулась ему и застенчиво сказала:
— Это меня мистер Уиттакер научил. Я раньше всегда боялась лошадей. Ты же знаешь, Джон.
— Да, я помню, — усмехнулся мистер Эллсуорт. — Однажды к ней подошел огромный конь и выхватил у нее из руки яблоко. Знаете, такой битюг, просто громадный. А леди Ханна была тогда совсем крошкой, меньше, чем сейчас Сара.
И она так испугалась! Мы еле ее успокоили.
— Неужели вы это помните? Я сама-то уже почти забыла.
— Как же не помнить! Я еще никогда не видел, ни до, ни после, чтобы вы так быстро бегали. — Он снова засмеялся и покачал головой.