Я молчал. Мой социальный статус позволял мне принимать самостоятельные решения. Но за малейшую провинность мой статус мог быть изменен. И тогда все, конец. Пкгошник выдержал многозначительную паузу и произнес официальным тоном:
– Иди, Степа. Для выхода нужно приложить ЛК к черной отметке на двери. Подумай хорошенечко. Мы не прощаемся. До свидания.
Во дворе родительского дома все было так же как и тридцать лет назад. Только теперь сам дом, двор и детская площадка во дворе, вернее то, что от нее осталось, выглядели не такими огромными, как в детстве. Даже две чахлые лиственницы, каким-то чудом сохранившиеся среди бионических уродцев, казались гораздо ниже и тоньше, чем раньше. Угрюмые дети, сопровождаемые робонянями, бродили по вольеру для выгула детей. Все было неказистым, везде была тоска, чудовищная тоска. А тут еще этот проклятый прививочник. Не надо про него думать, не надо никому ничего говорить. Может они сами отстанут. Откуда у них вообще берется фантазия непрерывно выдумывать что-нибудь новое. Ведь фантазия это сокровище непривитых, а эти законопослушные граждане – творческие импотенты. Стоп, вот оно в чем дело. Они берут нас на службу чтобы использовать наши творческие возможности! Ну уж нет, я на вас работать не буду, лучше глотать гарь на заводе. Хотя, интересно было бы узнать, как у них там на верху все устроено, чем они там дышат. Знать врага, знать его уязвимые места.
Что сказал бы отец? Нет, он не стал бы осуждать, он все понял бы, молча, не подавая виду, переживал бы за меня. Ведь и он в молодости стремился вверх, стремился вести, а не быть ведомым. Только жизнь была совсем другой, он мог смотреть, думать, делать не оглядываясь, не маскируясь. В его время быть самим собой не считалось роскошью. Самореализация, творчество – эти слова не были пустым звуком. Люди объединялись, создавали проекты, произведения искусства, ориентируясь исключительно на свой внутренний голос. Да, случались столкновения, возникали препятствия. Но не бетонные стены и одиночные камеры. Но отца уже нет. Он остался навсегда застывшим образом бунтаря, не боящегося оказаться один на один с системой, с толпой. Не боящегося быть не похожим на других. Дорожившим прозвищем чудака. И в то же время огромный светящийся сгусток любви, тепло которого я ощущаю всегда внутри себя.
Детектор у входа в подъезд долго и пристально изучал меня со всех сторон. Да, давно я здесь не появлялся, даже тупой робот-консьерж вот забыл. Я отмахнулся от ностальгического видеоряда, услужливо спроецированного на стекло подъезда. Мой коммуникатор Йылдыз – дешевое турецкое барахло и постоянно выдает совершенно неуместный контент. Вот сейчас он решил, раз я заехал в дом моего детства, то непременно захочу посмотреть детские ролики. Но что поделать, если я не могу себе позволить новенькую Сирену, которая никогда не спроецирует любовницу в пикантной позе на зеркало в ванне прямо под нос жене или не включит группу «Пошелна..» с соответствующим лексическим однообразием текстов в том момент, когда твою личку проверяет сотрудник ПКГО, БК, СГН и т.д. А еще бывает, что моя Звездочка (так в переводе с турецкого называется мой аппарат), строит маршрут не туда, куда я прошу, а в то место, о котором я усиленно думаю, а так как если уж я о чем то задумаюсь, то могу и на красный свет проехать, то спохватываюсь я в таких случаях только, приехав, на указанное навигатором место.
– Ну хватит, зануда, давай открывай. Разве не узнаешь, – пробурчал я в камеру консьержа, пусть она запотеет от моего дыхания. Маленькая мест ни в чем не повинному роботу.
– Пожалуйста не волнуйтесь. Ваше биополе теряет стабильность и вас трудно идентифицировать. – Пауза. – Вы опознаны. Степан Тимофеевич Ясенецкий, добро пожаловать. Введите команды для домашнего компьютера. – Гнусавым голосом сообщил робот. Ну почему нельзя консьержу записать приятный мелодичный голос?! Чтоб люди, приходя домой, не впадали в отчаяние от речей этого цербера. Впрочем что это я. У привитых же не бывает пониженного эмоционального состояния. Это очередная диверсия против таких отщепенцев, как я.
– Горячий чай. Две ложки сахара. Бесшумный режим. Рабочий свет.
– Принято.
Хорошо, что квартира на первом этаже и не надо ехать на лифте. Навязчивость лифтовых информаторов в последнее время стала зашкаливать. За несколько секунд поездки они успевают впихнуть в голову столько информации, что выходя из лифта перестаешь соображать, где находится твоя дверь.