Они наслаждались, питались друг другом, и волна эйфории накрывала с головой, первостепенно отгоняя мысли о запрете куда-то в сторону, самый дальний угол комнаты. Руки демона ласкали тело девушки через тонкую и прохладную ткань платья, властно проходя по всем изгибам, внимательно очерчивая в своей голове. Непризнанная томно выдыхала, чувствуя внизу живота будоражащие мурашки.
— Почему же ты так манишь?… — прошептал Люцифер ласкательным голосом, опуская горящие губы к нежной коже шеи.
Покусывал и оттягивал, заставляя Непризнанную издать жалобный, молящий выдох.
— Потому что… я твоя… — прошептала девушка, томно выдыхая, и откинула пшеничные пряди волнистых волос назад, открывая больше мест для поцелуев.
Демон ликовал внутри от срывающихся слов, открывающихся губ Непризнанной. Красные омуты довольно вспыхивали, а горячий язык оставлял мокрые следы на выразительной ключице, и девушка тяжело дышала, почти не двигалась, вкушая очередных бабочек внизу живота.
Каждый раз изгибалась, как кошечка, прижимаясь к демону сильнее. Бесцеремонно, в порыве страсти перелезла на колени, удобно умевши. Теперь она на нём, открытая и слегка стеснительно отвела взгляд. Демон хищно хмыкнул, наблюдая за осторожными, неуверенными касаниями к себе и наслаждался её видом, слишком невинным, что его мысли заполнялись безумно грешными идеями.
Он хотел её. Безумно, отчаянно и горько. Хотел ту, к которой никогда не думал испытывать чувств, будоражащих, непривычных. Хотел оказаться в ней, безжалостно испытывая на похоть, плохими мыслями, которыми всегда питался. Замечать в голубых глазах проскальзывающие мысли, безумные для её непорочного и ангельского вида.
Хотел слышать надрывистые крики, срывающиеся с приоткрытого рта, и чувствовать ногти, до крови впивающиеся в накаченные, покрытые изящными татуировками плечи. Ощущать возбуждение, сковавшее их тела, но боялся… Боялся, что из-за его необдуманных решений ей сделают больно. Боялся, что его Непризнанной могли сделать что-то плохое. Потаённо злился на казавшуюся слабость внутри, хочет её сразу выбить из-за себя, но не мог…
Но неожиданные звуки заставили Непризнанную, будто обожженную, спрыгнуть с колен демона, когда в дверном проёме появился Серафим Кроули, за спиной которого находились стражники, не предвещающие ничего хорошего…
В кромешной комнате, где почти не было естественного освещения, различные вещи летали в сторону, ударяясь об темно-бордовые стены, и безвозвратно разбивались, ломались. Тело демона накрывала волна агрессии — неконтролируемой, жестокой и неподдающейся смирению. Он, как загнанный беспощадно в угол злой зверь, метался из стороны в сторону, сносил руками всё, что видел и попадалось. Люцифер чувствовал вину. Острый нож или кончик, медленно входящий в сердце, и бушевал, что позволил забрать её…
Позволил скрутить ей руки и увести в тюрьму, ожидая самой страшной участи для судьбы их двоих. Демон впервые осознавал свою неосторожность, желание, способное сделать другому плохо. Он не думал, шёл на поводу желаний, как и Непризнанная, погружаясь в временную нежностью между ними. И они теперь ощущали, вкушали последствия — жестокие, неисправимые.
Неожиданно резкий удар в стену, и костяшки пальцев, сильно напряженные, окрасились бордовой, стекающей по рукам, кровью. Но демон не чувствовал физическую боль, только моральную, слишком больно режущую его душу, когда-то не светившуюся светлым лучиком.
И этот светлый лучик — Непризнанная. Своими красивыми, глубокими голубыми глазами, тонкими чертами лица и манящими губами околдовывала, заставляла измученное сердце демона обливаться кровью, против воли, против всех отталкивающих мыслей. Он не хотел мучиться глубокими мыслями, крепко отуманивающими голову, болевшую от всего этого.
Люцифер был сломлен, но рвущая решительность заполняла тёмную комнату, давая воображаемо отталкивать всё плохое. Он запечатлел в голове тонкий запах ванили, слишком родной и болезненный. Вдыхал пылающий воздух и представлял: она стояла рядом, обнимая за крепкий торс, и нос демона зарывался в мягкие локоны, щекочущую кожу. Обнимал, растворялся и лелеял рядом с ней.
Он не мог бездействовать, не мог позволить совершиться ужасному только из-за его прихоти и желания. Не мог позволить забрать то, что открыло дорогу в радостное, никогда не испытывающее чудо. Он собрал всю решительность, копившуюся в темных углах, и двинулся из комнаты, дверь которой с громким хлопком ударилась о стену.
Он чувствовал необходимость быть рядом, защищать от всего, что казалось опасным для жизни Непризнанной, ставшей слишком драгоценной. Ему было плевать, что Сатана получил не очень хорошую новость, было плевать, что отец ждал его для вынесения свирепого наказания за то, что демон просто впервые почувствовал к кому-то манящее, странное и неизведанное чувство, тёплое и озаряющее.
Демон осознавал в глубине себя какие эти чувства, читал о них в очередных книгах, убивая бесконечное и скучное время. Понимал, что это похоже на любовь… И всё подтверждалось её драгоценностью для него, когда Непризнанную уводили в тюрьму, ожидать свою участь, слишком глупую… Он отталкивал, не желал испытывать к ней чего-то необычного, но настоящие чувства пробивали вдребезги любого толстого стекла трещину, а маленькие стебельки обязательно появлялись наружу.
Непризнанная, которая уже долго сидела в тюрьме, окружённая пылью и холодом, жутким и пробирающим до костей, сходила постепенно с ума. Кончики изящных пальцев и щеки сильно замёрзли. И девушка выдыхала остаточный тёплый воздух, пытаясь на время согреть окаменевшие окончания. Её удивлял этот холод, слишком ледяной и необъяснимый, но ничего не могла поделать. Сидя за решеткой, она не могла использовать свои силы, словно был наложен невидимый и непреодолимый ей запрет.
Постоянно меняла позу, прислонившись к ребристой и холодной спине крыльями, давала болевшим местам от твёрдой поверхности отдыхать. И была почти погружена во тьму, кроме маленького отверстия, находящего в самом верху, позволяющему пропускать естественный свет и следить за безоблачно голубым небом.
Душа разрывалась на части. Она хотела лишь одного, увидеться с ним… Демоном, безжалостно пробравшемуся к сердцу, оставляя все свои движения там, в вечной памяти. Перед глазами появлялись ужасные картинки: бледное лицо Люцифера, следящего за тем, как она смиренно стояла на коленях, а острый кинжал моментально сносил голову с плеч.
Непризнанная вздрагивала и тихо всхлипывала, чувствуя неизбежную смерть, уже смиренную и почти принятую. Она не жалела о мимолётной близости с демоном, даже не винила его, просто хотела лишь одного. Попрощаться с ним… Последний раз провести по грубым чертам лица, ощутить тепло его тела и запах, горькие нотки кофе, запечатавшиеся навсегда в голове. Последний раз позволить себе ощутить его губы, медленно целующие её, и утонуть в нежности перед казнью.
Холодные слёзы, скопившиеся в уголках глаз, медленно скатились вниз, беззвучно упали и разбивались на пыльном полу. Она не могла остановить себя, не могла прервать тихие всхлипы, быть сильной… Её мучила обида, несправедливость ко всему происходящему. Возненавидев все запреты и правила на Небесах, она горько усмехалась, чрезмерно часто и истерично.