Пахло перетертым иван-чаем. А это не тот же самый тонкий медовый запах, которым веяло от цветочков, а что-то терпко-травяное.
Полегчало спустя парочку стаканов холодненькой водички. Только тогда я вернулась в зал, не закрывая окна, накрылась одеялом и, наконец, уснула.
Казалось бы, логично: кто поздно ложится, тот поздно встает. Но кое-кто считает, что это не оправдание…
Впрочем, обо всем по порядку.
Я проснулась в суете. Распахнула глаза и увидела копошащуюся на полках тетю. Взглянула на часы… Десять. Не слишком рано, но и не полдень, к счастью.
Вставать очень не хотелось, но я с силой оторвала голову от подушки. Тетя, услышав шорох, повернулась ко мне. Сегодня на ней было платье с приятным цветочным принтом. И что за повод?
— Яна! — воскликнула она. — Доброе утро.
— Доброе, — пробурчала я.
— Что же ты меня о гостях не предупредила? — тетя покачала головой. — Я бы что-нибудь приготовила.
— У нас гости? — я нахмурилась. Рука потянулась к волосам: проверить, как там прическа. Прическа оказалась в полном непорядке, поэтому гостей придется пугать. — Влад, что ли, приехал?
— Ах, если бы, — тетя махнула рукой и тоже потянулась к волосам: волнистым, еле достигающим плеч. — Леша. Чуть больше часа назад. Пока то, пока другое… Усадила его с Пашкой завтракать.
— Леша? — не поняла я. А потом-таки дошло: — Папа, что ли?
Тетя кивнула и заметила:
— Он говорит, что известил тебя о своем приезде.
— Да, — согласилась. — Сегодня ночью. Между двенадцатью и часом. Я не думала, что он приедет так рано…
Тетя удивилась такому заявлению, но ничего не сказала. А потом и вовсе попросила меня привести себя в порядок и скрылась.
Я на всякий случай плотнее закрыла дверь, ведущую в зал, и первым делом отправила сообщение Владу: «Ты говорил, что хочешь скоро приехать. Сегодня — это достаточно скоро? Так вот, не приезжай, окей?».
Пока я переодевалась, в этот раз отдав предпочтение черной майке, Влад отправил мне лаконичное: «Почему?».
«Да вот, — написала я, — Песец подкрался незаметно. В гости отец приехал. Места для спанья нет и все такое…»
Под всем таким я подразумевала множество проблем, связанных с одновременным нахождением у тети и отца, и Влада. Во-первых, про меня забудут. Во-вторых, забудут не настолько хорошо, чтобы я смогла по-тихому сбежать. А ещё это вызовет подозрение.
Влад парнем оказался неглупеньким. Ответил: «Хорошо. Напиши, как он вернется. Тогда и приеду».
«А что, соскучился?» — спросила я в шутку.
«Конечно», — написал Влад.
«Это ты серьезно сейчас? — уточнила на всякий случай. — Мало ли. У меня чувства юмора плохое, я многие шутки просто не воспринимаю».
«Это я сейчас серьезно».
Вспомнился разговор с Татьяной Валерьевной, произошедший не двести лет назад, а всего лишь вчера. И я почувствовала, что краснею. Соскучился он, видите ли! Нет, конечно, по мне можно соскучиться. Я ведь такой шум создаю вокруг. Наверное, Владику опять беспокойной жизни захотелось. Давно душами не сорил… и все такое прочее, да.
В это же время двери распахнулись, и в зал вошел отец. А тут я во всей красе: смущенно-красная. Хотя бы не в ночнушке.
— Мало того, что просыпаешься ты слишком поздно, ты ещё и тратишь время попусту, Яна, — намекал отец на смартфон в моих руках.
Вот сразу видно, у кого я научилась начинать разговор без всяких приветствий.
— Я отвечаю на письма, — заметила я, поднимаясь с незаправленного дивана, и убрала телефон в карман джинсовых шорт.
— Кто же, позволю спросить, их тебе пишет?
И отец подошел ко мне.
Если бы я была впечатлительной девочкой лет двадцати, никак с этим чудесным мужчиной не связанной, я бы, может, и затрепетала, как птичка в клетке. Все-таки по объективным меркам отец был красив: высокий, но не такой баскетболист, как Влад, с аристократичным лицом и сильными мужскими руками, на пальцах которых отсутствует обручальное кольцо.
Но это был мой отец, и я знала его чуть больше, чем все остальные. По крайней мере, мне хотелось верить, что это так.
Взгляд серо-зеленых глаз отца — совершенно спокойный, но с каким-то налетом мудрости… и усталости, что ли, тщательно скрываемой от окружающих. Между бровей пролегают морщинки. Черные волосы начинают седеть: нет-нет, да прошмыгнет белая паутинка. Я почему-то уверена: поседел он не только от старости. Отцу пришлось пережить как минимум две потери — о них я знала сама, от них мы страдали вместе. Но сколько потерей он от меня скрыл?..
Та женщина… Которая звала его во время одного из наших последних разговоров. Я ведь даже имени ее не знаю, не знаю ее значение в жизни отца. И то, сколько таких дамочек у него было. А остальное? Где отец вечно пропадает? На собеседованиях? Пф. Они не вечно длятся. А правильный ответ назвать я не могу. Зато осмеливаюсь утверждать, что знаю что-то об отце.