— Я-то в первый, — заметил Ярослав.
— Ну… — Случай оказался тяжелым. — Собрались… В любом случае, я буду просить темные силы, чтобы ты не убился. Потому что тащить тебя мне одной будет сложно, а Влада мы не взяли. Придется тут кидать, а это, согласись, не этично.
— Ты добра, как и обычно. Хотя… доля истины в твоих словах, Яна, есть, — согласился он.
Мне захотелось заметить, что я права по жизни, но сделать я этого не успела. Яр продолжил:
— И ещё я не знаю, что мы будем делать после того, как разберемся с драконом.
— Вот ещё, нашел повод для переживаний! У меня вообще принцип такой: сначала результата добиться, а потом уже думать, что с ними делать! Так дракон и появился на свет, — добавила я радостно. — Так что прекращай киснуть!
— Хорошо, — отозвался он.
— Не верю.
Ярослав повернулся ко мне и улыбнулся с таким видом, будто до этого три часа жевал лимоны.
— Все с тобою па-а-а…
Договорить не успела. Через несколько домов появился силуэт, и Яр тоже его заметил. Мы, не сговариваясь, прыгнули в кусты. Силуэт скрылся — и вылезли только тогда. А потом — пара шагов, и оказалось, что до тропинки остается десяток метров.
Теперь мне тоже стало страшно.
Но бояться, увы, было уже некогда.
***
На самом деле, это просто замечательно: наблюдать этот миг. Миг, когда солнце выплывает из-за горизонта, нечеткое, покрытое рябью, но такое яркое, такое жизнеутверждающее, что хочется верить: все будет хорошо, все обязательно будет хорошо, и в жизни каждого когда-нибудь наступит такой рассвет, что раскрасит тьму в теплые тона, что ляжет на щеки легким румянцем, что согреет касанием рук близкого тебе человека.
Обычный рассвет — тот, который наступал для всех людей одновременно, независимо от их судьбы, я наблюдала очень редко. Быть черной ведьмой и совой — это вам не чепуха!.. Поэтому, если мне же удавалось застать этот миг, я следила за ним зачарованно.
Сейчас у нас не было времени наблюдать. Но я чувствовала, всей душой чувствовала, что солнце вот-вот перейдет через черту, полосу черного горизонта.
Душа пряталась в темные уголки, чтобы переждать наступающий день. Это не значило, что я не могла ей пользоваться. Но это значило, что я не могла ей пользоваться в полной мере, прибегать к тем возможностям, что были доступны мне ночью.
Обычно они мне не требовались.
А сейчас?
Стать слабыми, чтобы сделать противника уязвимым. Это мы сейчас и занимались.
Мы вошли под сень леса аккурат в тот момент, когда солнце, осмелившись на решительный шаг, ступило за горизонт. Я на автомате зажгла огонек, чтобы осветить путь, темнотой прорезать темноту. Хотя следы ещё не появившегося солнца в лесу уже виднелись: деревья казались покрытыми терракотовой паутиной.
— Держись рядом, — произнесла я тихо. Но слова все равно прозвучали подобно грому: в лесу установилась идеальная тишина.
Молчали птицы. Кузнечики. Даже листва замерла, будто действительно являлась работой искусного литейщика.
— Это ты держись, — отозвался Яр. — Не забудь про то, что мы хотели сделать.
Я и не думала это забывать.
— Склерозом не страдаю, — огрызнулась я. Нервничала знатно: ещё бы, нам обещали нечисть, вернее, мы ее себе сами пообещали, а ее не было. И от этого хотелось то ли кричать, то ли плакать. Надпочечники никак не могли решить, чего не хватает в нашей крови: то ли адреналина — гормона страха, то ли гормона ярости, норадреналина.
Прошло ещё несколько мучительных секунд — а сейчас каждая секунда была мучительно долгой, потому что слишком ценной, — когда Яр произнес:
— Слушай, Яна…
Я не слушала. Почувствовав взгляд, резко обернулась, и Яр повернулся вместе со мной — я почувствовала его плечо за своим, и стало чуть спокойнее.
Адреналин победил.
На одной из сучьев растущей в паре метров березке сидела она. Скрючившаяся, жалкая, нечисть смотрела на меня большими желтыми глазами, и в этих глазах было нечто большее, чем бездумные инстинкты. В них была боль, в них было отчаяние, в них была мольба.
Я, сама того не желая, создала ее такой. Той, что вынуждена питаться душами, потому что не может питаться ничем иным — паутины были лишь декорацией, никак не помогающей в охоте. Но даже к душам я помешала ей прикоснуться. Я должна была помешать ей.
Но мы в ответе за тех, кого создали.
Я непроизвольно сделала шаг вперед, потянулась к нечисти рукой, но тут же опустила ее, безвольно сжала, прошептала:
— Ты станешь чем-то большим, чем ей сейчас, понимаешь? Ты станешь свободной. Ты сможешь без препятствий путешествовать по миру и больше ни в чем не будешь нуждаться. Понимаешь? Ты должна на меня обижаться, но сейчас… Так действительно будет лучше, чем…