– Тебя тоже касается! – сообщила ему рыжеволосая.
– Ты ж меня еще не оскорбляла!
– Ну, дорогуша, за меня мать-природа постаралась!
Тем временем официант принес напитки и первым подошел ко мне.
– Эй, ты что, дам не привык обслуживать?!
Бедняга тут же подал ей виски с содовой.
– Прошу прощения! – ледяным голосом отозвался он.
– Ладно, приходи как-нибудь, маникюр сделаю! Ну если тяпку раздобуду! А за выпивку мой дружок заплатит!
Официант вопросительно взглянул на меня. Я чуть заметно поднял правое плечо и вручил ему купюру. Он отсчитал сдачу, забрал чаевые и растворился среди столиков.
Взяв стакан, девица подошла ко мне, поставила локти на стол и опустила подбородок на переплетенные пальцы:
– Ну, благодетель, разве тебе подобные не вымерли? А я как, ничего?
– Еще не решил, – заявил я. – Говори потише, иначе вышвырнут!
– Это вряд ли… Ну, пока зеркала не перебила! Тем более мы с боссом вот так близки! – Рыжая подняла два прижатых друг к другу пальца. – Вернее, так получилось бы, если б мы с ним встретились! – Она визгливо рассмеялась. – Эй, где я тебя видела?
– Да почти везде!
– А ты меня где?
– В сотне разных мест.
– Неужели в наше время даже индивидуальность невозможно сохранить?
– Скорее, со дна бутылки ее не достать.
– Черта с два! Хочешь, назову кучу знаменитостей, которые засыпают в обнимку с бутылкой? А не вколешь успокоительное – просыпаются и всю округу на уши ставят!
– Неужели? О голливудских алкашах речь?
– О них самых! Я работаю на парня, который их колет! От десяти баксов за инъекцию, иногда по двадцать пять, а то и пятьдесят.
– Прибыльное дельце, как я погляжу.
– Это если лавочка не накроется. Думаешь, накроется?
– Ну если выпрут отсюда, можно податься в Палм-Спрингс.
– Еще раз: кто кого отсюда выпрет?
Так, передо мной рыжая, красавицей не назовешь, но фигурка аппетитная. И работает на парня, который колет алкашей.
В бар вошел высокий брюнет, остановился у двери, привыкая к полумраку, и принялся неспешно изучать зал. Зацепив взглядом мой столик, темноволосый направился к нам с девушкой.
– Ой! – воскликнула рыжая. – Вышибала! Ты как, справишься?
Я не ответил. Погладив бледной рукой бесцветную щеку, рыжая искоса посмотрела на меня. Тем временем пианист ударил по клавишам и тихонько заныл «Куда уводят глупые мечты?».
Брюнет прижал ладонь к стулу напротив моего, оторвал взгляд от девушки и улыбнулся мне. В бар он пришел за ней и к столику двинулся за ней, но с этого момента его вниманием завладел я. Гладкие волосы темнели над холодными серыми глазами, четкие брови казались нарисованными, красиво очерченному рту позавидовал бы любой актер, а нос, судя по виду, ломали, но потом умело собирали.
– Если память не изменяет, мы с вами давно не виделись, – процедил он.
– Не знаю, что именно вы пытаетесь вспомнить. – Я пожал плечами.
– Твое имя, приятель.
– Можешь не мучиться, мы никогда не встречались. – Я вытащил из нагрудного кармана номерок и швырнул его на стол. – Входной билетик выдал мне полковой барабанщик, дежурящий у двери. – Секундой позже рядом с номерком легла визитка. – Пожалуйста, здесь имя, возраст, рост, вес, особые приметы, криминальное досье, а также дело, с которым я приехал к Конриду.
На номерок вышибала даже не взглянул, зато дважды прочел указанную на визитке информацию, изучил оборотную сторону, затем лицевую, впился рукой в спинку стула и растянул губы в фальшивой улыбке. На рыжую он и мельком не посмотрел, точно забыв о ее существовании. Вышибала провел ребром визитки по столу – картон пискнул тоненько, как мышонок. Рыжая возвела глаза к потолку и притворилась, что зевает.
– Так вы из этих… – процедил брюнет. – Простите, но мистера Конрида вызвали по делам на север. Он утренним рейсом вылетел.
– Значит, сегодня вечером его двойник гнал серый «корд» – седан по бульвару Сансет? Своими глазами видела! – вклинилась рыжая.
Вышибала полностью ее проигнорировал.
– У мистера Конрида нет серого «корда» – седана, – слабо улыбнулся он.
– Ты нас за дураков не держи! – не унималась рыжая. – Зуб даю, в эту самую минуту Конрид на втором этаже рулетку подпиливает!
Брюнет снова ее проигнорировал. Подобная тактика выражала его отношение куда яснее и выразительнее, чем пощечина. Краска медленно, но верно сходила с лица рыжей и не торопилась возвращаться.
– Нет так нет, – равнодушно заметил я. – Спасибо хоть выслушал. Может, в другой раз.