Де Спейн сбросил пиджак и закатал рукава рубашки. Его безволосые руки в свете фонаря выглядели еще мощнее. Между Алом и Ковшом на земле лежал пиджак, кобура – сверху, а в ней – пистолет, рукоятью к бандиту. Пиджак был брошен чуть ближе к бандиту, так что между ним и де Спейном остался небольшой участок утрамбованного, посеребренного луной гравия. Пистолет оказался справа от Ковша и слева от Ала.
После долгой, заполненной хриплым дыханием паузы де Спейн проговорил:
– Попробуй снова.
Ни тени волнения или тревоги в его голосе не слышалось – Ал словно к партнеру по игре в пинг-понг обращался!
Лицо Ковша превратилось в фарш. В темноте кровь не разглядишь, но я несколько раз наводил фонарик прямо на детину и видел, как обстоят дела. Его руки были свободны, а боль от пинка в пах давным-давно стихла. Сдавленно захрипев, он повернулся к Алу левым боком и, резко припав на правое колено, бросился к пистолету.
Де Спейн пнул его в нос.
Зажав лицо руками, Ковш свалился на гравий и сдавленно замычал. Де Спейн пнул его по колену, и детина взвыл во весь голос. Де Спейн занял исходную позицию чуть поодаль от пиджака и расстегнутой кобуры. Покатавшись по гравию, бандит встал на колени и тряхнул головой. На дорожку упали крупные темные капли. Ковш выпрямился в полный рост и понуро опустил плечи.
– Ну давай! Ты же мальчиш-крутыш, за тобой Вэнс Конрид, а за Вэнсом акулы игорного бизнеса. Кто знает, может, за тобой и сам Андерс! А я жалкий коп с волчьим билетом в кармане. Давай, давай немного поиграем!
Ковш снова бросился за пистолетом – на этот раз ему удалось дотронуться до рукояти и даже повернуть пушку к себе… В ту же секунду де Спейн наступил ему на руку и вжал каблук в ладонь. Бандит вскрикнул, а де Спейн отскочил и устало осведомился:
– Милок, где твоя крутость?
– Ал, дай ему слово сказать! – выдавил я.
– А он не хочет говорить! Ты же видишь, парень – крутыш, а не говорун!
– Тогда пристрелим его, и точка!
– Ни за что! Эй, Мосс, мой приятель считает меня копом-садистом. Есть на свете изверги, которым нравится бить задержанных свинцовой трубой, чисто чтобы избежать нервной диспепсии. Но мы-то с тобой знаем правду и постараемся его переубедить! Бой у нас честный. Ты ж на двадцать фунтов тяжелее, а ствол поднять не можешь!
– Даже если подниму, твой приятель меня пристрелит, – буркнул бандит.
– Ни в коем случае! Давай, парень, еще разок. Есть же у тебя еще порох в пороховницах!
Ковш снова встал на ноги. Как человек, взбирающийся по отвесной стене, он раскачивался из стороны в сторону, медленно утирая окровавленное лицо. Меня замутило.
Мосс резко махнул правой ногой, и на миг показалось, что внезапный маневр принесет успех. Ал на лету поймал его ногу и, отступив на шаг, дернул. Детина запрыгал на левой ноге, пытаясь удержать равновесие.
– Мне такой приемчик разрешается, потому что у тебя был ствол, а я пришел с пустыми руками и чистыми намерениями, – непринужденно объяснил де Спейн. – А получилось все благодаря фактору неожиданности. Надеюсь, теперь ты понимаешь, где ошибся.
Обеими руками Ал вывернул Моссу ногу. Незадачливого бандита швырнуло вверх и куда-то в сторону, а потом – бам! – он зарылся лицом в гравий и пропахал его плечами. Де Спейн, однако, продолжал выкручивать ногу. Ковш бился, метался и, захлебываясь гравием, издавал нечеловеческие звуки. Рывок – громила взвизгнул, точно десяток рвущихся простыней; выпад – де Спейн встал на свободную лодыжку пленника и с силой развел ему колени. Жадно ловя воздух ртом, Ковш попытался вскрикнуть, но вышло похоже на лай здоровенного дряхлого пса.
– За подобные фокусы деньги платят, большие серьезные деньги, – усмехнулся де Спейн. – Наверное, мне стоит задуматься!
– Пусти! – взмолился бандит. – Все скажу, все, клянусь!
Ал еще шире раздвинул Ковшу колени, а затем что-то сделал с правой ногой, и детина неожиданно обмяк. Точно огромный сивуч сознание потерял… Де Спейн от неожиданности пошатнулся, разнял руки, и нога бандита грохнулась на гравий. Ал отступил и носовым платком аккуратно промокнул лицо и вытер ладони.