Подняв фотографии с кровати, я приставил их друг к другу и окинул хмурым взглядом. Через бесконечно долгую минуту позвоночник пронзила ледяная игла. Вообще-то, однажды она меня уже колола, но в первый раз ощущение было мимолетным, и я легко перестал о нем думать. И вот сейчас оно вернулось – похоже, надолго.
Увидев на письменном столе чистый конверт, я вложил в него пять долларов, запечатал и надписал: «Для Леса». В номере я задержался ровно настолько, чтобы одеться, спрятать в карман бутылку и взять сумку.
В вестибюле ко мне бросился рыжий – мол, всегда к вашим услугам, сэр. Лес, стоя у колонны со скрещенными на груди руками, не проронил ни слова. Я подошел к администратору и попросил счет.
– Сэр, что-то не так? – встревоженно спросил он.
Оплатив счет, я вышел к машине, но потом вернулся и вручил администратору конверт с пятеркой.
– Пожалуйста, передайте это техасскому коридорному Лесу. Он разозлился на меня, но со временем успокоится.
В Глендейл я приехал около двух часов ночи и стал искать телефон. В результате подвернулся круглосуточный автосервис.
Приготовив монетки в пять и десять центов, я соединился сначала с телефонисткой, потом с домашним номером Мелтона в Беверли-Хиллз. Когда Говард Мелтон наконец взял трубку, его голос звучал совсем не сонно.
– Простите, что беспокою в такое время, но вы сами велели держать вас в курсе дела. Следы миссис Мелтон ведут сначала в Сан-Бернардино, потом на вокзал.
– Это было известно с самого начала, – сварливо напомнил Мелтон.
– Ну, лишняя проверка еще никому не повредила. Дом Хейнзов обыскали, но ничего особо интересного не нашли. Если вы думали, что Биллу известно, где миссис Мелтон…
– Я не знаю, что я думал! – раздраженно перебил Мелтон. – А что полиция собирается обыскивать дом, вы уже говорили. Это все новости?
– Нет… – замялся я. – Мне тут кошмар приснился… Точнее, женская сумочка, увиденная сегодня утром в доме на Честер-лейн. Там было довольно темно, дубы-то совсем рядом, и я про нее забыл.
– Какого цвета сумочка? – Голос Мелтона казался натянутым, точно кожа на барабане.
– Темно-синяя или черная – говорю же, там света не хватало.
– Вам придется за ней вернуться! – рявкнул Мелтон.
– Зачем?
– Затем, что за это, помимо всего прочего, я плачу вам пятьсот долларов.
– У перечня услуг, выполняемых за пятьсот долларов, задумай я его составить, наверняка имелся бы предел.
– Слушай, парень, я многим тебе обязан, но забрать сумку – твоя работа, так что изволь постараться!
– Возможно, на крыльце караулит свора копов или же там тихо, как в курятнике на закате. Ни первый, ни второй вариант мне не нравится. А глендейлским домом я вообще сыт по горло.
Мелтон не издал ни звука, и я, вздохнув поглубже, нанес второй удар:
– Тем более, мне кажется, вам известно, где ваша жена. Гудвин столкнулся с ней в отеле «Олимпия», а несколько дней назад получил от нее чек. Вы встретили его на улице и пусть не напрямую, но помогли тот чек обналичить. Да вы сами все знаете, а меня наняли, чтобы заново прошел по следам Джулии и проверил, хорошо ли их замели.
Тишина в трубке стала гробовой, а потом послышался тихий бесстрастный голос Мелтона:
– Ладно, Далмас, ваша взяла. С чеком вы верно разобрались: нас действительно шантажировали. Однако я не знаю, где жена. Правда не знаю… А сумку нужно забрать. Как насчет семисот пятидесяти долларов?
– Вот, уже лучше, гораздо лучше! Когда я смогу их получить?
– Сегодня, если согласны на чек. Наличными я сейчас наберу от силы долларов восемьдесят.
Я замялся и почувствовал, как мое лицо расплывается в ухмылке.
– Ладно… Договорились. Если копы не устроили слет в Глендейле, сумку я принесу.
От облегчения Мелтон чуть ли не присвистнул:
– Где вы сейчас?
– В Асузе, – соврал я. – На Честер-лейн буду минут через тридцать.
– Уверен, что смогу оправдать ваше доверие, – во второй раз с момента нашего знакомства заявил Мелтон. – Впрочем, Далмас, вы увязли в этом деле по самое некуда!
– Ну, мне не привыкать, – отозвался я и повесил трубку.
7. Козлы отпущения
Я поехал на бульвар Чеви-Чейз, а затем к Честер-лейн. Поворот привел меня к новому дому, что стоял напротив бунгало Гудвина. Вокруг ни малейших признаков жизни: ни машин, ни постов полиции. Такой шанс упускать не следовало, равно как и другой, особого оптимизма не внушавший.