– Должно быть, ехал за вашим такси, – сказал я. – Мы не знаем, где он провел вечер, после того как ушел от меня. Машина у него была. Ничего, копы разберутся. Сколько тебе обещали заплатить, Джордж?
Джордж сжимал правое запястье левой рукой, лицо исказилось злобой. Он не ответил.
– Джордж угрожал ему «смит-вессоном», – устало сказала девушка, – а потом заметил на каминной полке мой пистолет и решил воспользоваться им. Загнал Джеральда в шкаф и там спокойно прикончил, а пистолет бросил на полу.
– И Арбогаста он пришил. Застрелил его из двадцать второго калибра, потому что знал, что такой же калибр у Шустрякова братца. Это он нанял их, чтобы припугнуть Джеральда, а после его убийства свалить все на Марти Эстеля. Поэтому меня и посадили в машину Джитера – чтобы двое бандитов, которые ждали в назначенном месте, сделали свое дело и, возможно, прикончили бы и меня для ровного счета, если бы я полез на рожон. Но только Джорджу нравится убивать. Он уложил Шустряка наповал. Выстрелил прямо в лицо. Так попасть можно только по ошибке. Что скажешь, Джордж?
Молчание.
Наконец я перевел взгляд на старика Джитера. Я ждал, что он тоже вытащит пистолет, но он просто стоял с разинутым от ужаса ртом, привалившись к черному мраморному столу и дрожа крупной дрожью.
– Господи! – прошептал он. – Боже мой!
– Нет у вас никого Бога, кроме денег.
Дверь за моей спиной скрипнула. Я развернулся, но было поздно. Твердый голос, такой же английский, как шоу Эмоса и Энди[67], сказал:
– Руки вверх, приятель!
Дворецкий, тот самый английский дворецкий, стоял на пороге, поджав губы и сжимая в руке пистолет. Девушка шевельнула запястьем и выстрелила в него почти не целясь, попав в плечо или куда-то еще. Он взвизгнул как свинья, которую режут.
– Пошел вон, тебе тут не место, – промолвила она холодно.
Дворецкий бросился наутек. Мы слышали его топот.
– Сейчас он упадет, – сказала мисс Хантресс.
Сжимая в руке свой «люгер» – поздновато, как всегда в последнее время, – я обернулся. Старик Джитер вцепился в стол, его лицо посерело, колени подогнулись. Джордж с презрением разглядывал его, прижимая к окровавленному запястью носовой платок.
– Пусть падает, – сказал я. – Внизу ему самое место.
И он упал. Голова задергалась, губы обмякли. Он рухнул набок, перекатился, раскинув колени. В уголках губ показалась слюна. Кожа побагровела.
– Вызывай полицию, ангел, – сказал я. – А за этими я присмотрю.
– Хорошо, – ответила она, вставая. – Но вы определенно не справляетесь со своими обязанностями частного детектива в одиночку, мистер Марлоу.
8
Я просидел в одиночестве битый час. Посередине комнаты стоял поцарапанный стол, второй у стены, еще были медная плевательница на коврике, громкоговоритель на стене, три раздавленные мухи, застарелая вонь сигар и поношенной одежды. Два жестких кресла с мягким войлочным сиденьем и два без. Пыль с плафона в последний раз стирали в первый срок президента Кулиджа[68].
Дверь распахнулась, вошли Финлейсон и Сиболд. Сиболд выглядел таким же элегантным и злобным, как обычно; Финлейсон, напротив, старше и каким-то потертым. В руке он держал пачку бумаг. Финлейсон уселся за стол, одарив меня тяжелым взглядом.
– Такие, как ты, вечно огребают неприятности, – кисло сказал он.
Сиболд сел у стены, сдвинул шляпу на глаза, зевнул и посмотрел на новые часы из нержавеющей стали.
– Неприятности – мое ремесло, – ответил я. – Как иначе добыть пару монет?
– Засадить бы тебя, чтобы больше не темнил. И сколько ты поднял на этом деле?
– Меня наняла Анна Халси, которая работала на старика Джитера. Скорее всего, я по уши в долгах.
Сиболд улыбнулся мне своей кровожадной улыбочкой. Финлейсон зажег сигару, лизнул ее сбоку – там, где табачный лист прорвался, снова сунул в рот, но дым по-прежнему выходил оттуда тоненькой струйкой, когда он затягивался. Он подтолкнул ко мне бумаги:
– Подпиши три копии.
Я подписал три копии.
Он сгреб их, зевнул, взъерошил седые волосы.
– Старика хватил удар, – сказал он. – Так что с ним ничего не выгорит. Не факт, что, когда очнется, вспомнит свое имя. А этот Джордж Хастерман, шофер, просто смеется над нами. Жалко, что ему прострелили запястье. Я бы руки-то ему повыкручивал.
– Такого голыми руками не возьмешь, – заметил я.
– Ладно, все, можешь проваливать.
Я встал, кивнул и направился к двери:
67
68