– Я подставила его, сама того не желая. Не твоя печаль, Тони. И теперь я перед ним в долгу.
Она мягко откинулась на подушки и крутнула ручку радиоприемника. Из теплого воздуха возник вальс. Пустой и бравурный, но все-таки вальс. Ева Кресси прибавила громкости. Звуки, лившиеся из динамиков, закручивались в грустную мелодию. С тех пор как старой Вене пришел конец, все вальсы грустны.
Девушка склонила голову на плечо и начала подпевать, но внезапно запнулась, словно у нее перехватило горло.
– Ева Кресси. Когда-то это имя и вправду светилось. Над дешевым ночным клубом, грязной забегаловкой. Ее прикрыли, и буквы погасли.
Он улыбнулся ей почти насмешливо:
– При вас клуб не мог быть грязной забегаловкой, мисс Кресси… Оркестр всегда играл этот вальс, а старый швейцар прогуливался у входа в отель, позвякивая медалями. «Последний человек» с Эмилем Яннингсом[71]. Вы, наверное, не помните.
– «Весна, прекрасная весна»[72], – промолвила она. – Нет, не смотрела.
Тони отошел на три шага и обернулся:
– Мне нужно подняться и проверить, все ли двери заперты. Надеюсь, не помешал. Поздно уже. Пора вам в постель.
Вальс доиграл, из приемника раздался голос.
– А ты серьезно про балкон? – спросила Ева, заглушая диктора.
– Может быть, и приврал, – не стал отнекиваться Тони. – Больше не буду.
– Больше тебе меня не надуть. – Ее улыбка напоминала жухлый осенний лист. – Приходи поболтать. Рыжие не прыгают с балконов, Тони. Их не так-то просто сломить.
Мгновение он сурово всматривался в нее, затем повернулся и вышел. Под аркой, ведущей в главный вестибюль, маячил швейцар. Тони не смотрел в его сторону – он просто знал, что в комнате кто-то есть. Нечего было и думать подобраться к нему незаметно. Как Осел в «Синей птице», Тони слышал, как растет трава.
Швейцар дернул щекой, подзывая его к себе. Широкое лицо над тугим воротничком блестело от пота. Они прошли под аркой и остановились в центре полутемного вестибюля.
– Что там еще? – устало спросил Тони.
– Какой-то малый хочет тебя видеть. Внутрь заходить не стал. Я как раз протирал зеркальную дверь, а он подошел сзади. Высокий, процедил сквозь зубы: «Позови Тони».
– Ясно. – Тони всмотрелся в бледно-голубые глаза швейцара. – Он назвался?
– Какой-то Эл.
Лицо Тони стало невыразительным, словно кусок теста.
– Понятно, – буркнул он и направился к выходу.
Швейцар схватил его за рукав:
– У тебя есть враги, Тони?
Сохраняя все то же бесстрастное выражение, Тони вежливо рассмеялся.
– Тони, я не шучу. – Швейцар сжал его рукав. – На стоянке большая черная машина с открытой дверцей, в стороне от таксистов. Тот, что тебя спрашивал, в черном пальто, воротник поднят по самые уши, а шляпа надвинута на брови. Лица толком не разглядишь. «Позови Тони», – говорит. У тебя точно нет врагов, Тони?
– Только кредиторы, – вздохнул детектив. – Отвали.
Он медленно и немного скованно прошел по синему ковру к трем узким ступеням, ведущим в вестибюль: лифты с одной стороны, стойка портье – с другой. Работала только одна кабина. В дверях, скрестив руки, стоял тощий смуглый мексиканец по фамилии Гомес в аккуратной синей униформе с серебряным кантом. Новенький, первая ночная смена.
За стойкой из розового мрамора скучал ночной портье – коротышка с редкими рыжеватыми усами и алыми, словно нарумяненными, щеками. Портье посмотрел на Тони и подкрутил ус.
Тот прицелился в него из указательного пальца, прижал остальные к ладони и спустил курок большим. Портье подкрутил другой ус и устало вздохнул.
Мимо закрытого газетного киоска и бокового входа в аптеку Тони прошел к стеклянной двери с медными ручками. Остановился, глубоко вдохнул, расправил плечи, толкнул дверь и вышел в холодный сырой воздух.
Его встретили тишина и темнота. Гул автомобилей на бульваре Уилшир в двух кварталах был еле слышен. Слева стояли две машины. Таксисты курили, прислонившись к дверцам. Тони направился в другую сторону, к большому черному авто с потушенными фарами, и, только подойдя ближе, услышал приглушенный шум мотора.
Высокая фигура отлепилась от машины и шагнула ему навстречу. Руки в карманах, воротник черного пальто поднят до ушей, в углу рта ржавым перламутром тлеет сигарета.
Они остановились в двух шагах.
– Привет, Тони, – поздоровался высокий. – Давненько не виделись.
– Привет, Эл. Как жизнь?
– Не жалуюсь. – Высокий начал вытаскивать правую руку из кармана, но внезапно передумал.
71
72
Вальс «Весна, прекрасная весна» написан немецким композитором Паулем Линке (1866–1946).