Следующий на повестке дня – Коллинз. Он некоторое время размышлял о Коллинзе, поглядывая на бронзовую дверь, – соблазн велик! – но в конце концов решительно покачал головой.
– Нет, так не пойдет, – пробормотал он. – Надо же где-то и остановиться. Не могу же я всех подряд…
Он снова выпил виски и позвонил в звонок. Коллинз не заставил себя ждать.
– Вы звонили, сэр?
– А на что еще это было похоже? – спросил господин Саттон-Корниш слегка заплетающимся языком. – На свист канареек?
Подбородок Коллинза поднялся вверх на целых два дюйма.
– Моя вдовица к ужину не приедет, Коллинз. А я отужинаю в городе. Это все.
Коллинз уставился на него. Лицо его посерело, а на скулах заалели красные пятна.
– Вы имеете в виду госпожу Саттон-Корниш, сэр?
Господин Саттон-Корниш икнул:
– Кого же еще? Укатила в Чинверли, ей нравится вариться в собственном соку. Этот сок из нее прямо брызжет.
Со смертоносной вежливостью Коллинз сказал:
– Хотел спросить вас, сэр, вернется ли госпожа Саттон-Корниш насовсем. В противном случае…
– Продолжайте.
Господин Саттон-Корниш снова икнул.
– В противном случае я не намерен здесь оставаться, сэр.
Господин Саттон-Корниш поднялся, подошел к Коллинзу вплотную и дыхнул ему в лицо. Хорошее шотландское виски. Таким и дыхнуть не жалко.
– Вон! – проскрежетал он. – Вон сейчас же! Идите наверх и пакуйте вещички. Я выпишу вам чек. На месяц вперед. Тридцать два фунта за все про все, так?
Коллинз отступил на шаг и пошел к двери.
– Меня это более чем устроит, сэр. Тридцать два фунта – сумма верная. – У двери, прежде чем взяться за ручку, он добавил: – Рекомендация от вас мне не понадобится, сэр.
Коллинз вышел и мягко прикрыл за собой дверь.
– Ха! – крякнул господин Саттон-Корниш.
Он хитро ухмыльнулся, перестал делать вид, что разгневан или пьян, и сел за стол выписывать чек.
В этот вечер он поужинал в городе, равно как и в следующий, и в следующий. На третий день ушла повариха, прихватив с собой горничную. Остались только Браггс и Мэри, служанка. На пятый день Браггс с рыданиями уведомила его о своем уходе.
– Я бы ушла прямо сейчас, сэр, если отпустите, – объявила она сквозь слезы. – В доме стало как-то жутко, с тех пор как ушли повариха, и господин Коллинз, и Тедди, и госпожа Саттон-Корниш.
Господин Саттон-Корниш похлопал ее по руке.
– Повариха, и господин Коллинз, и Тедди, и госпожа Саттон-Корниш, – повторил он. – Жаль, что она не слышала, в каком порядке вы их перечислили.
Браггс уставилась на него заплаканными глазами. Он еще раз похлопал ее по руке:
– Все в порядке, Браггс. Я дам вам выходное пособие за месяц. И Мэри пусть уходит, так ей и скажите. Пожалуй, я запру дом, поживу немного на юге Франции. Не плачьте, Браггс.
– Не буду. – Рыдая в голос, она вышла из комнаты.
На юг Франции он, разумеется, не поехал. Здесь куда как интереснее – наконец-то он остался один в доме предков. Едва ли они одобрили бы его действия, разве что опальный генерал. Но здесь господину Саттон-Корнишу было уютно.
В ту же ночь дом, как полагается пустому помещению, наполнили всевозможные шорохи. Окна он держал закрытыми, жалюзи опущенными. К ушедшим надо проявить хоть какое-то уважение.
6
Скотленд-Ярд надвигается на жертву со смертоносной неизбежностью ледника и порой соперничает с ним в скорости. Поэтому детектив-сержант Ллойд появился у дома четырнадцать на Гринлинг-Креснт ровно через месяц и девять дней.
К этому времени ступени перед домом категорически утратили свою непорочную белизну. Яблочно-зеленая дверь как-то зловеще посерела. Медная скоба вокруг звонка, колотушка, большая щеколда – все это утратило лоск и покрылось пятнами, подобно медной обшивке старого грузового судна, которое, прихрамывая, огибает мыс Горн. Если кто-то и звонил в дверь, они потихоньку, оглядываясь через плечо, уходили, а господин Саттон-Корниш подглядывал за ними через приспущенную створку жалюзи.
Он потчевал себя диковинной пищей, которую готовил в наполненной пугающими звуками кухне, пробираясь туда с наступлением темноты, держа под мышкой помятые свертки с едой. Потом, опять-таки крадучись, нахлобучив шляпу и подняв ворот пальто, выходил на улицу, воровато оглядывался по сторонам и скрывался за углом. Дежурный констебль изредка наблюдал за этими его маневрами и основательно почесывал подбородок.