7
Виски выглядел вполне нормально. Да и пах как положено. Детектива-сержанта Ллойда колотила дрожь, и он с трудом держал графин, но все-таки плеснул немного в стакан, отпил пересохшими губами и подождал.
Потом отпил еще чуть-чуть. Снова подождал. И только потом налил себе нормальную дозу – более чем нормальную.
Он уселся в кресло возле виски, достал из кармана большой хлопчатобумажный носовой платок, медленно его развернул и тщательно вытер лицо, шею и за ушами.
Через некоторое время дрожь унялась. По телу разлилось тепло. Он поднялся, налил себе еще, выпил, потом неторопливо и сосредоточенно пошел вглубь комнаты. Захлопнул бронзовую дверь, запер ее, ключ положил к себе в карман. Открыл боковую дверку в перегородке, весь подобрался и шагнул в нишу. Бронзовая дверь предстала ему с тыла. Он потрогал ее. В нише было темновато, но он ясно видел, что она пуста, если не считать дурацкого шкафчика. Покачивая головой, он вышел.
– Не может этого быть, – сказал он вслух. – Не бывает такого. Не бывает – и точка.
Вдруг этого рассудительного человека окатило волной безрассудства.
– Если за это с меня спустят три шкуры, – пробормотал он сквозь зубы, – значит спустят три шкуры.
Он прошел вниз в темный подвал и, пошарив там по полкам, нашел топор и вернулся с ним в комнату.
Детектив начал крушить деревянную стенку вокруг двери – пока не разнес ее в щепы. Теперь бронзовая дверь стояла, как памятник, на собственном основании, с боков торчали деревянные обломки, которые, естественно, поддержать ее никак не могли. Детектив-сержант Ллойд опустил топор, вытер руки и лицо громадным носовым платком и подошел к двери сзади. Уперся в нее плечом, стиснув крепкие, чуть желтоватые зубы.
Сделать такое мог только разъяренный, исполненный бешеной решимости гигант. Дверь упала вперед с жутким грохотом, от которого, кажется, содрогнулся весь дом. Эхо этого падения еще долго отдавалось в бесконечных коридорах здания.
Потом в доме снова воцарилась тишина. Здоровяк вышел в вестибюль и еще раз оглянулся на дело рук своих, стоя у двери кабинета.
Он надел пальто, напялил шлем, аккуратно сложил вымокший платок и убрал его в задний карман брюк. Затем зажег сигару, которой его угостил господин Саттон-Корниш, выпил на прощание виски и, пошатываясь, побрел к выходу.
Там он снова обернулся на бронзовую дверь – поверженную, но все равно огромную, в обломках искромсанного дерева – и осклабился в победной улыбке.
– Вот так-то, милая, кто ты там есть, – сказал детектив-сержант Ллойд. – Со мной в кошки-мышки не поиграешь.
Он захлопнул входную дверь. А на улице – густой туман, несколько тускло мерцающих звезд, тихая улочка с освещенными окнами. Две-три дорогие с виду машины – вполне возможно, в них коротают время шоферы, – поблизости никого.
Детектив пересек улицу по диагонали, прошел вдоль высокой железной решетки, огораживающей парк. Сквозь кусты рододендронов вяло поблескивало искусственное озерко. Он посмотрел направо, налево – и достал из кармана большой бронзовый ключ.
– Ты лети, лети, лети и назад не прилети, – негромко продекламировал он.
Рука его взметнулась вперед и вверх. Ровная гладь озерка на секунду нарушилась всплеском, и снова наступила тишина. Детектив-сержант Ллойд спокойно продолжил путь, попыхивая сигарой.
В Управлении уголовных расследований он, сохраняя присутствие духа, отчитался – в первый и последний раз в жизни его отчет не содержал всей правды. Стучал, но не достучался. В окнах света нет. Ждал три часа. Наверное, все уехали.
Инспектор, позевывая, кивнул.
В конце концов наследники господина Саттон-Корниша проявили любопытство, по суду добились права на недвижимость и открыли дом четырнадцать на Гринлинг-Креснт. Внутри они обнаружили бронзовую дверь, вокруг которой торчали обломки дерева и клубились сети пропылившейся паутины. Наследники выпучили глаза, а когда поняли, что за чудище лежит на полу, послали за оценщиками – вдруг на этом можно заработать? Но оценщики только вздохнули: за такое денег нынче не дают. Лучше отправить ее в литейный цех на переплавку – за металл можно хоть что-то выручить. С этим наставлением оценщики бесшумно удалились, скрывая лукавые улыбки.
Временами, когда в службе пропавших без вести Управления уголовных расследований становится уж совсем скучно, с полки достают дело Саттон-Корниша, стряхивают с него пыль, с кислым видом листают страницы – и ставят на место.