Потом мы возвращаемся к реальности. Она устраняет беспорядок в одежде, как пишут в романах для хорошего общества. Термин очень деликатный, почему я его и употребляю: я питаю слабость к деликатности.
Доказательство? Вы никогда не увидите меня сморкающимся в шторы вашей гостиной или плюющим косточками от вишни в декольте дам.
Эта киска мне нравится, потому что идет прямо к цели.
Она слушается только своего инстинкта. Мы даже не знаем имен друг друга. Зачем нужны представления, если есть опьянение? Мы так разогрелись, что эта температура может разжечь Везувий.
Между нами говоря, таких лапочек надо использовать всего раз. Только не вздумайте выходить с ними на люди, иначе вам крышка. Они вцепляются в вас мертвой хваткой, и потом вы от них уже не отделаетесь...
– Это было чудесно, милый, – мурлычет она в темноте.
Я отвечаю ей взаимной любезностью:
– Мы безумно любили друг друга, мой ангел, и вы бросили меня в море наслаждения...
– Мы увидимся снова? – жадно спрашивает она.
Я мысленно напеваю знаменитую песенку:
"На небо, на небо, на небо...
Отправлюсь я однажды ее повидать..."
Мы увидимся в ином мире, где парни не думают о войнах, а девчонки не вертят задницей. Только на таких условиях я соглашусь еще раз встретиться с этим ходячим пулеметом.
– Завтра, – отвечаю я с легкой торжественностью.
Она на ощупь, если так можно выразиться, ищет мои губы.
Маленькая билетерша готова повторить сеанс.
– Ты мне нравишься, – уверяет она, как будто после такой демонстрации ее чувств у меня могли остаться какие-то сомнения.
– Ты мне тоже, – отвечаю я. – Мы квиты. Ну, деточка, давай подниматься наверх.
После жертвы, принесенной Венере, подниматься по лестнице очень непросто.
– Ты так спешишь меня покинуть? – спрашивает она голосом, слегка окрашенным меланхолией.
– Наоборот, я хотел бы провести рядом с тобой всю жизнь, но, если мы еще задержимся здесь, явятся соседи, и остаток ночи мы проведем в каталажке.
– Ладно... Подожди, я включу свет.
Она включает его, и это позволяет нам констатировать, что мы любили друг друга в пятидесяти сантиметрах от трупа Рибенса.
Глава 11
Ослепленный внезапно вспыхнувшим ярким светом, я его не сразу замечаю. Мое внимание привлекает окаменевшее лицо малышки Огонь-в-заднице. Я слежу за ее взглядом и вижу темную массу, лежащую на плитке коридора. Наклоняюсь. Бледное, бескровное лицо смотрит на лампочку остекленевшими глазами. Это Рибенс. Его голова наполовину отрезана великолепным ударом бритвы. Он потерял литра три крови, и мы, я и потаскушка, некоторое время топтались в ней. Ею покрыта наша обувь и забрызган низ одежды. Прямо как на бойне!
Отличный десерт после экстаза, как вы понимаете!
Моя шлюшка слабо икает и качается. Я хватаю ее за лапку в тот самый момент, когда она начинает падать.
Первым делом я вывожу ее из дома и сажаю на порог. Свежий воздух приведет ее в чувство. Разобравшись с этим делом, я бегу поднимать тревогу.
Первая же дверь служит мне инструментом для соло на звонке. Открывает перепуганный тип в колпаке, как на рисунках Домье, в ночной рубашке и домашних туфлях.
– Э, что случилось? – кричит он.
– Убийство. Позвоните в полицию.
Бедняга роняет свою вставную челюсть, поднимает ее, сдувает пыль и сует в рот.
На помощь ему вылетает его благоверная с тридцатью кило дрожащего жира спереди и с бигуди на голове.
Новые восклицания... В доме начинается оживление. Я оставляю мою красавицу объясняться с соседями. Пусть говорит что хочет, ее версия будет моей.
Перепрыгивая через ступеньки, поднимаюсь в квартиру Рибенса. Моим глазам предстает неожиданное зрелище: у него все перевернуто, разворочено, разорено...
Не теряя времени, я быстренько спускаюсь вниз, где уже собралась большая компания.
Народ продолжает валить. Большой вальс навозных мух! Справа по курсу труп! И они вскакивают в штаны, набрасывают халаты! Прощайте, подушка и жена! Всеобщий сбор. Прибежавший первым получит лучшее место!
Посреди толпы девица, чье тело я обрабатывал, объясняет, как мы обнаружили жмурика, не уточнив, правда, чем мы занимались непосредственно перед этим.