А в небе. В небе это был бог!
– Ангел смерти, – одними губами прошептал Клюев, вспомнив своё же сравнение, – прекрасный ангел смерти!
То, что произошло дальше, отчётливо видели глаза Клюева. Мозг включился позже. Гораздо позже. Уже после того, как Пам вдруг замер в воздухе с распростёртыми крыльями, а затем, резко сложив их, чёрной стрелой метнулся к южной окраине коричневого леса.
Уже после того, как с шипением вырвался оттуда оранжевый сияющий шар и, ткнувшись в рукокрыла, рассыпался такими же оранжевыми брызгами.
Уже после того, как раненой летучей мышью поразительно долго падал Пам, переворачиваясь и иногда вскидывая одно крыло к небу, словно пытаясь зацепиться за небесную твердь.
Только когда он упал, а Клюев уже бежал, спотыкаясь и крича благим матом, только тогда ясная и чистая, не стесняясь своей внешности, лопнула в его голове мысль: Пам погиб, Пама убили.
Из последних сил, не обращая внимания на обезумевшее сердце и колкую сухость в горле, добежал он до лежащего с неестественно вывернутыми крыльями рукокрыла и буквально рухнул на колени. Перед глазами плыли круги, воздуха на этой планете больше не было.
– Что случилось? – рядом возник запыхавшийся Валкиндат.
– В него стреляли, – чувствуя, что сейчас вырвет, заставил себя ответить Клюев и показал рукой, – он, похоже, заметил кого-то, но не успел. Не успел.
Валкиндат опустился на землю. Быстрыми осторожными касаниями он ощупывал рукокрыла.
Пам застонал.
– Жив, – с видимым облегчением сказал Валкиндат, – левое крыло почти вдребезги, покалечен здорово, но жив. Вечность Клану!
Пот застилал глаза, капли падали на сбившиеся на бок очки, мешали видеть.
– Толго, Архин, Гринбер. Где все? – хрипло выдохнул Клюев.
– Архин был со мной. Мы недавно разошлись. А остальные… Послушайте, Клюев, а почему внутри так шумят?
Ответить Клюев не успел.
Как в первую ночь безобразно громко взвыла сирена системы безопасности. Иглеанин вздрогнул.
– Валкиндат, – силясь переорать сирену, прокричал Клюев, – в капсулу! Бегом! Я пока с Памом, – и уже из последних сил, – я не успею, я позже.
Так, Герман, а ну-ка взял себя в руки. Взял себя в руки, старый хрыч! Ну, поднимаемся. Сначала на трость, та-ак, теперь на ноги. Нет уж помирать ты сейчас не будешь. Помирать ты будешь потом, желательно на Земле, желательно дома и уж точно не запыхавшись. А сейчас ты пойдёшь в капсулу, а после ты умоешься и подлечишься, а затем ты найдёшь этого гада, кем бы он ни оказался! Вот так вот оно всё и произойдёт, именно так и никак иначе.
Грузно опираясь на трость, Клюев доковылял-таки до входа в капсулу.
С виду всё в порядке, только двери в каютах распахнуты. И запах. Нехороший запах.
– Что там? – окликнул он стоящего к нему спиной у входа в каюту Гринбера иглеанина.
Валкиндат не ответил. Он вообще был сейчас весь какой-то сжатый, как пружина.
Клюев приблизился и бесцеремонно отодвинул Валкиндата в сторону.
– Мать честная, – сказал он по-русски.
В каюте Гринбера царил полный разгром.
В центре на полу друг возле друга, видимо так и упали – разметавший руки Гринбер с синим лицом и скрючившийся с поджатыми ногами Толго.
А рядом, буквально в двух шагах от них, ошарашено смотрел на всё это Архин Кули. И в левой полноценной руке Архин Кули держал стволом вниз поцарапанный плазменный бластер.
– Мать честная, – повторил Клюев.
Позади отчётливо шмыгнули носом.
Валкиндат и Клюев одновременно обернулись.
Сильно похудевший, измождённый, в разодранной одежде, сквозь дыры в которой просвечивали свежие и не очень царапины, сильно испуганный и сильно виноватый перед ними стоял и размазывал сопли по осунувшемуся лицу пропавший Лативумсайо.
– Час от часу не легче.
Они сидели на террасе у главного входа вдвоём: уставший старик, скрестив длинные пальцы на набалдашнике трости, и мрачный иглеанин, не моргая глядя перед собой.
– Подведём итоги, – сухо и отрешённо сказал Клюев.
– Подведём, – в тон ему ответил Валкиндат.
Клюев вздохнул, зачем-то пожевал губами.
– Сначала факты, – сказал он. – Первое: Гринбер убит, Пам тяжело ранен, Толго контужен.
– Так, – кивнул Валкиндат.
Клюев погладил набалдашник.
– Второе: Архин Кули заперся у себя в каюте и отказывается разговаривать, а Лативумсайо так вообще носа не кажет, постоянно трясётся и бормочет что-то невразумительное.
– Чудная компания, – отметил Валкиндат.
– Третье, – продолжал Клюев, – связи с внешним миром по-прежнему нет, потому что, – он загнул палец на левой руке, – коммуникатор Толго починить не смог или ему не дали, и, – загнул второй палец, – мы с вами… Как вы говорили? Ундаки мы с вами, поскольку совершенно упустили из виду корабль эльбана.