– Да отключил я её, – досадливо отмахнулся Валкиндат, – какой теперь смысл.
– Архин тоже у себя заперся, – сообщил он, чуть погодя, – один раз вас спрашивал. Сказал: с Клюевым буду говорить, больше ни с кем.
– Интересно, – протянул Клюев, – а вы?
– Я? – Валкиндат грустно улыбнулся. – Я целый день сижу и жду, из-за какой двери в меня выстрелят. Скоро стану, как Лативумсайо.
Клюев подвинул своё кресло ближе, облокотился, подпёр подбородок рукой.
– Скажите, Валкиндат, – спросил он, – а как давно вы знакомы с Памом?
Когда за окном всё отчётливее стали проступать извилистые очертания коричневого леса, Клюев понял, что окончательно вымотался. После непростого разговора с иглеанином, он в нарушение всех правил и инструкций, не обращая внимания на ругань системы жизнеобеспечения, заставил капсулу впустить его к Паму и Толго.
Руокрыл ничем особо не порадовал. Коверкая слова больше обычного, он сообщил только, что уже собирался направиться к лесу, когда заметил в противоположной стороне меж деревьев мелькнувшую фигуру. Судя по росту и манере двигаться, это был не абориген. Больше сообщить он ничего не мог, фигуру скрывали заросли и густая тень. Потом вспышка и жгучая боль в крыле.
Толго говорил свободнее, но как-то осторожно, взвешивая каждое слово и всегда дожидаясь следующего вопроса. Да, он пытался наладить связь. Нет, пока это у него не получалось, но вы же понимаете, там всё поломано. Потом его зачем-то, он не расслышал, окликнул Гринбер, и он, Толго, зашёл в его каюту. А дальше? Дальше он ничего не помнит. О том, что Гринбер погиб, а Пам серьезно ранен, узнал утром от Валкиндата. Это страшно, согласитесь, Клюев, это очень страшно. Простите, но когда Эльбан вступал в Сообщество, ему обещали процветание и поддержку, а уж никак не военные действия на других планетах. Разумеется, если он что-нибудь вспомнит, будьте уверены…
Каталиец открыл сразу. Бросалось в глаза, что чувствует он себя ненамного лучше Клюева.
Конечно, он ни в кого не стрелял, какая чушь! А если бы и стрелял, то в первую очередь погиб бы сам. Это же понятно. И он понятия не имеет, что произошло. Был шум. Нехороший шум, как будто кто-то падал. Затем сирена. Он побежал к каюте Гринбера, а там они оба. Уже. Бластер? Ах, бластер. Оружие выкатилось ему под ноги. Он поднял. Зачем? Машинально, наверное. Да, Гринбер был нехорошим человеком. Низким и подлым, способным на подлог и воровство. Но убивать?! Здесь?! Нет, он, Архин Кули, не убивал Гринбера.
– А почему вы вернулись? – вставил Клюев. – Из леса?
Архин споткнулся на полуслове.
– Документы, – признался он неохотно, – у меня в каюте. Гринбер мог выкрасть. Я опасался.
Клюев уже выходил, поблагодарив за помощь, когда каталиец вдруг остановил его:
– Подождите! Ещё кое-что.
А вот это был сюрприз. Любопытный сюрприз.
Оказывается, прошлой ночью не спалось и Архину и, чтобы немного остыть и вогнать себя в дремотное состояние, он из своей каюты вышел на террасу. Постоял недолго, почувствовал сонливость и уже собирался было вернуться обратно, когда из приоткрытой двери соседней каюты услышал голоса.
– Зачем вы здесь? – голос Толго.
– Кгто ты? – голос Пама.
– Я вас не понимаю, – голос Толго.
– Ты не он. Кгто ты? – голос Пама.
– Я вас не понимаю, и прошу немедленно покинуть мою комнату, – голос Толго.
– Мы Валкгиндат знакгомы. Ты Валкгиндат не знакгомы, но ты Валкгиндат знает.
– Послушайте, господин Пам, сейчас совсем не время для загадок, – голос Толго, – давайте продолжим наш бессмысленный разговор завтра.
Молчание.
– Эльбан – древняя раса? – голос Пама.
Молчание.
– Иглениане не любят сам через кгосмос. Мы часто кгорабли им. Часто. Я тоже.
Молчание, потом Толго изменившимся голосом:
– Не любят, говорите, через космос. И ты тоже?
– Эльбанскгий кгорабль мы встречать в тот год. Помогать в тот год, – голос Пама, – я буду ходить и думать. Скгоро тебе скгажу, что.
«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» – мысленно присвистнул Клюев.
Что касается Лативумсайо.
Что касается Лативумсайо, то Клюев удостоился только лицезреть в нервно приоткрытую дверь половину перекошенной зеленоватого цвета физиономии янусианина, услышать неразборчивое бормотание и не более.
Клюев, морщась, снял очки. Принялся растирать глаза.
Три факта можно принять как аксиому. Во-первых, это точно не несчастный случай. При несчастных случаях прицельные выстрелы, конечно, бывают, но крайне редко. Значит, всё же попытка убийства. Во-вторых, он, Клюев, однозначно ни при чём. Значит, минус один подозреваемый. И, в-третьих, ни Гринбер, ни Толго активировать систему безопасности не могли. Не дураки же они, в самом деле, под удар подставляться.