========== 1 ==========
— Наполеон.
Соло просыпается в холодном поту. Этот певучий голос, словно гвоздем по стеклу, мерзко отдаётся оскоминой на зубах. После операции в Стамбуле нервы стали ни к чёрту.
— Соло, ты чего? — интересуется прямолинейный, как палка, Курякин.
Теллер прячется за утренней газетой и делает вид, что её тут нет, но слишком старается — пыхтит, возится, выстукивает носком туфли ритм заслушанной до дыр пластинки.
— Ничего. Абсолютно. А что? — Соло хмурит брови и подозрительно косится на напарника. С чего бы ему так беспокоиться?
— Ты кричал. Во сне, — Илья делает большой глоток чая, не вынимая из стакана ложечки. Наполеон закатывает глаза.
Неуклюжая грубиянка и дубина из пригорода, эти двое друг друга стоят. Наполеон не делает трагедии из того, что не слишком жалует свою команду. Приказ есть приказ. А ведь когда-то Соло прекрасно справлялся один, теперь же ему приходится проводить время с этой нелепой компанией.
— И что же я кричал?
— Лиз, — запросто пожимает плечами Илья, даже не представляя, что только что ткнул пальцем в гнойный нарыв.
Когда-то Соло работал один, но так было не всегда.
Наполеон молча скрывается за дверью ванной, подавляя в себе желание объяснить Курякину, что такое личное пространство.
Они торчат в этой жалкой дыре уже три недели, а дело так и не движется с места, и не потому что они хреновая команда. Курякин — хороший агент, нервный, но хороший, стоит воздать ему должное. Габи — взбалмошная, но перспективная. Просто что-то где-то явно пошло не так.
Настырный Курякин ловит его на выходе. Теллер поблизости не видно, значит, русский действительно задался целью влезть ему в душу.
— Слушай, ковбой, я хочу быть уверен, что ты не сорвешь операцию. Если тебе нужна помощь…
— Всё нормально, — Наполеон повышает голос и тараном пробивается к выходу из квартиры.
Курякин думает лишь о том, что Наполеон Соло однажды облажается, подставив под удар самого Илью и его обожаемую Габи. Наполеон мог бы рассказать ему, чем чревато непрофессиональное поведение и был бы весьма убедителен. Но не сегодня. И, он надеялся, никогда.
***
Шесть лет назад
Репутация Соло-агента была безупречна, репутация Соло-человека была более чем скверной. Сандерс не назначал ему напарников, никто и не рвался. Эти на всю голову патриоты из Лэнгли считали ниже своего достоинства работать с бывшим вором, однако статус самого эффективного агента вынуждал их молча давиться собственным ядом. Соло это забавляло. До тех пор, пока к нему в Гавану не прислали подкрепление.
Элизабет Деккер даже не пыталась наладить с ним контакт, снисходя лишь до каждодневных сводок по факту наблюдения. Сдержанная, безэмоциональная, молчаливая, робот, а не женщина, и Соло скуки ради решил залезть ей под шкуру. Когда он пустил в ход последний аргумент — откровенный флирт, Деккер скомкала и бросила на диван газету. За ней с грохотом захлопнулась дверь спальни, и это было самым бурным проявлением её эмоций за все два месяца знакомства. В этот момент в её глазах что-то мелькнуло. Она горела изнутри. Соло понял, за этим фасадом скрывается вулкан, скованный рамками профессиональной этики. И тогда он почти с радостью сел на крючок.
— Это непрофессиональное поведение, — единственное, что она сказала ему за всё утро следующего дня.
Соло относился скептически к самому понятию женщина-агент. Их подкладывали к важным шишкам, чтобы те в перерывах между влажными стонами задавали нужные вопросы. Деккер была агентом с боевой подготовкой, что вгоняло его в ещё большее недоумение. Ясно, как белый день, что она до кучи собирает на него характеристику, а может, только этим и занимается, учитывая, как далеко они вместе продвинулись. В конце концов «Непрофессиональное поведение» в графе «Слабые стороны» для него не слишком большая проблема.
Операция грозилась стать чертовски долгосрочной. Добиться от Деккер взаимности стало для Наполеона Соло едва ли не целью номер один. Скорее номер два после успешного выполнения задания.
========== 2 ==========
Комментарий к 2
Главу пришлось перебрать.
У Теллер сдают нервы. Она сидит с ровной спиной, кусает изнутри губы и смотрит в никуда. Выжидание, наблюдение и ещё раз выжидание — этот набор осточертел ещё в прошлом месяце. Неизбежная профессиональная деформация — от бесконечного сидения на заднице начинает сводить зубы. Соло смотрит на неё и задаётся вопросом, когда же она успела втянуться?
— Где большевик?
Его тошнит от звука собственного голоса, потому что эта операция до боли напоминает гаванскую. Только тогда компания у него была другая, а времяпрепровождение в этой самой компании утоляло досыта адреналиновый голод, неизбежно возникающий от долгого бездействия.
— У него встреча со связным.
— С каким таким связным?
— Из КГБ.
— Во-о-т как… — тянет Наполеон и Габи закатывает глаза.
— Уэллер в курсе, не начинай. У них есть информация для нас.
Соло согласно кивает. Но он, пожалуй, проверит.
— Они продолжают исчезать. Один — случайность, два — совпадение, три — закономерность. Сегодня был третий. Доктор Вольфганг Шмидт. Он бывший нацист.
Соло ощущает странное чувство дежавю и оно не сулит ничего хорошего.
— И куда ты? — Габи вскидывается, когда он хватается за ручку двери.
Соло не отвечает.
***
Шесть лет назад
Деккер была отличным партнёром. Она понимала, кто в их тандеме главный и чётко следовала плану, даже если план ей ни черта не нравился. Пока Соло укладывал двоих из охраны, она оглушила последнего, особо бдительного, не дав ему связаться с подкреплением. После Деккер неслась восемнадцать лестничных пролётов на шпильках и в платье с заданным подолом, умудрившись не переломать себе ни ноги, ни каблуки потому что Соло не смог удержаться. В его кармане неприлично топорщилась бархатная коробочка, которую Соло увел из сейфа советского дипломата, в чьём номере они расставляли жучки.
Левый глаз заливала кровь из разбитой брови, лишая его ориентации в пространстве, Деккер судорожно поправляла причёску и платье, при этом помогая полуслепому Соло избегать столкновений с похожими.
— Предупреждать надо, — прошипела она сквозь сахарную улыбку.
— Это была импровизация.
Проходя мимо уличного кафе Соло стянул со стола чью-то шляпу и салфетку. Убрав с лица кровь, он стал походить на обыкновенного джентльмена, совершающего со своей дамой вечерний променад.
— Ты чуть всё не провалил.
— Ничего подобного.
Наполеон старательно держал маску невозмутимости, а у самого сводило зубы, как у наркомана, дорвавшегося до дозы. Каждый чёртов раз, как первый. Каждое взлом, словно хороший секс, даёт удовлетворение. Азарт, словно порция морфия для пораженного гангреной тела, приносит чувство эйфории. С этой зависимости ему никогда не соскочить.