– Нет, – разгадав ее мысли, сказал он мягко, – это слишком рискованно.
Однако он пошел на этот риск для того, чтобы оказаться рядом с ней! Сердце Бренды болезненно сжалось, слезы брызнули из глаз.
– Все хорошо… все будет хорошо… – повторял Гриффин как заклинание, осторожно придвинувшись к ней и бережно притягивая ее к себе.
От него исходил знакомый, кружащий голову запах, а придерживающая ее рука была такой теплой, сильной, надежной… Бренде захотелось броситься в объятия Гриффину и взмолиться, чтобы он держал ее еще крепче и никогда не отпускал, но она понимала, что нельзя шевелиться. На уступе едва хватало места для нее самой, а Гриффин вынужден был сидеть на корточках.
В одиночестве лежа на неверном уступе, Бренда вопреки всему в глубине души отчего-то твердо знала, что действительно может довериться Гриффину, что он никого не способен бросить на произвол судьбы.
Но если я смогла доверить ему свою жизнь, вдруг осенило ее, то почему бы не отдать ему свое сердце… свою любовь?
– Не нужно было тебе спускаться сюда, – дрожащим голосом прошептала девушка. – Ты так рисковал…
– Я хотел быть с тобой, – просто ответил Гриффин и, отыскав ее руку, ободряюще сжал холодные пальчики. – Ей-богу, – серьезно добавил он, – это приключение вовсе не входило в мои планы.
– В самом деле? – попыталась пошутить Бренда. – А я-то думала, что именно таким образом ты решил убедить меня в пользе своих курсов. Полная зависимость одного человека от другого – хороший довод! – И снова в глазах ее заблестели слезы. – Ради чего ты рисковал жизнью? Это я во всем виновата…
– Нет, я, – сурово поправил ее Гриффин. – Я ведь еще утром почуял неладное, но подумал, что ты…
– Что я дуюсь из-за вчерашнего? Гримаса боли исказила вдруг побелевшее лицо Бренды, и он тотчас встрепенулся:
– Что такое? В чем дело?
– Ни в чем, – тихо ответила она. – Просто я… – Девушка подняла голову и заглянула ему в глаза. – Ох, Гриффин, если с тобой… если с нами что-то случится… Мы ведь так до конца и не узнали друг друга. Мне так хотелось ласкать тебя, целовать, умирать от счастья в твоих объятиях… но мы ничего не успели. Когда ты ушел, я все время думала об этом. Какой я была дурой! Как много времени потеряла зря… Ты был прав, я просто не хотела доверять тебе. Потому что боялась.
И Бренда срывающимся голосом рассказала ему печальную историю Сандры. Когда она смолкла, он не проронил ни слова, и ей показалось, что на его лице появилось раздражение.
– Знаю, я судила о тебе предвзято, – хрипло прошептала девушка. – И ты угадал: я боялась довериться кому бы то ни было именно потому, что когда-то потеряла отца и маму… Но, ради Бога, Гриффин, не надо ненавидеть меня за это.
– Ненавидеть? Тебя? – Его голос звучал хрипло, словно он наглотался сланцевой пыли. – О Господи, Бренда!.. Как можно тебя возненавидеть?! Уж если кто и достоин ненависти, так это я сам. Мне следовало проявить терпение и действовать очень осторожно, а я был прямолинеен, настойчиво требуя от тебя доверия, на которое ты была не способна. – Вдруг он смолк и, сдвинув брови, запрокинул лицо к небу. – Слышишь? Это вертолет!
Бренда внимательно прислушалась и тоже различила едва слышный рокот мотора.
– Скоро все закончится, – сказал Гриффин, – и тогда… – Он одарил девушку таким взглядом, что ее бросило в жар. – Тогда мы осуществим наконец все свои заветные мечты!
– Думаю, нам придется потратить на это всю оставшуюся жизнь, – лукаво отозвалась Бренда.
Голова у нее шла кругом – и не только от радостной мысли, что скоро придет спасение. Странная, непривычная легкость пьянила девушку, потому что минуту назад она впервые в жизни открыла другому человеку душу и поделилась с ним своими самыми потаенными мыслями. И не кому-то, а тому самому, единственному, кто был этого больше всех достоин!
Счастье вскипало в ней, легкое и хмельное, точно пузырьки шампанского, и Бренде казалось, что она вот-вот взлетит.
– Гриффин… – прошептала она, не в силах выразить переполнявшие ее чувства, и нежно провела ладонью по его щеке.
– Не надо! – взмолился он. – Вот-вот прилетят спасатели, а я не хочу прославиться застигнутым на горном склоне в самый разгар интимной сцены. То, что опасность возбуждает – известный факт, но не до такой же степени!..
Бренда хотела что-то ответить, но вертолет уже завис над самыми их головами, и рев моторов заглушал все прочие звуки.
С прибытием спасателей события начали развиваться с такой скоростью, что потом Бренда сумела припомнить лишь жалкие их обрывки. Она испытала облегчение, когда ее наконец подняли в вертолет, но к этому чувству примешивалась тревога за Гриффина, остававшегося на уступе. И еще она твердо знала, что никогда не забудет его разговор с пилотом, который явно не предназначался для ее ушей.