— Помогать, Арон, — с нажимом сказал епископ. — Помогать.
И теперь я вынужден слушать бредни вечно пьяного Гюго, и непомерно страдать от его болтовни. Должно быть это кара небесная.
Июль, адская жара. День стоял ясный, оттого черная воронка в небе на севере была видна как никогда. Мне даже казалось, что стоит остановиться и присмотреться, как я увижу спускающихся оттуда чудовищ, которые разбредутся по пустоши в поисках одиноких душ. Северные регионы мы потеряли много лет назад. Что там сейчас творится — одному Богу известно, и лишь Его милостью Церковь удерживает стену, что не дает скверне расползтись дальше. Сколько паладинов, инквизиторов, монахов и клириков там полегло? Не знаю. Много, очень много. Ведь тех, кто выжил, мне приходилось добивать самому, потому как у половины из них под кожей я находил Дьяволово Семя.
Витор вернулся с разведки, его черный плащ сделался серым от пыли, впрочем, как и лицо.
— Докладывай, — приказал я, когда его лошадь поравнялась с моим конем.
— Все так, как и боялся кардинал. Пшеничные поля почернели, я проскакал несколько таких — все черно. Колосья не собраны, лежат на земле и гниют. Как сказал повстречавшийся по дороге торговец: главный въезд во Флоренцию закрыт.
— Трупы?
Витор скосил взгляд на кол с нанизанным, будто на спицу, высохшим мертвецом.
— Я не об этих, — отмахнулся я. — Паладины собрали здесь большую жатву, даже завидно. Я говорю о чумных, Витор.
— Пока не видел, но торговец сказал, что во Флоренции покойников много, их негде хоронить, обезображенные бубонами тела лежат прямо на улицах.
— Ясно. Значит мы попали в самое пекло, и как раз вовремя. Что еще?
— Про падеж скота он тоже сказал, а еще говорит, что видел в полнолуние летящего над полем вампира.
— Люди от страха несут всякую чушь, — хмыкнул я. — Уж мы-то с тобой знаем, что вампиры не летают.
— Не летают, — кивнул Витор.
Мы немного помолчали, прислушиваясь к мерному стуку лошадиных копыт. Я всецело погрузился в мысли, понимая, что на этот раз мы напали на след. В городе засела Чума.
***
Жара стояла невыносимая. Узкие улицы Флоренции были засыпаны мусором, канавы полны нечистот. Последние, к слову, горожане выливали прямо из окон, чтобы лишний раз не казать носа из дома. Люди боялись выходить на улицы, где за каждым углом поджидала чума — страшная и непобедимая хворь. Но я знал, что с ней можно справиться.
Люди уже пережили одну дьяволову болезнь. Когда-то давно мои предшественники искали тех, кто принес в мир проказу, искали слуг Дьявола. Их усилия не прошли даром. Из церковных летописей я узнал, что инквизиторы напали на след могущественного алхимика по имени Вариус. Алхимик создал в своей лаборатории споры лепры, а культисты наделили их темной силой с помощью Сферы. Первый зараженный вышел из лаборатории Вариуса и направился в самое людное место — на рыночную площадь. Он кашлял и чихал в лица прохожим, хватал их за руки, приближался так близко, что от зловонного дыхания люди не могли увернуться.
В летописях описаны знамения и приметы, написано как можно отыскать создателя болезни и как поймать первого зараженного. Увы, в те далекие времена мои предшественники и братья по оружию не смогли одержать полной победы. Инквизиторы отыскали культистов и уничтожили Сферу, которая делала лепру смертельной и заразной. Алхимик Вариус бежал, а первого прокаженного вовсе не удалось изловить. И все же мор отступил. Прокаженных становилось все меньше, лепра больше не отнимала жизнь, лишь приносила нестерпимые муки и уродовала тело.
Круг замкнулся, все повторяется.
Теперь я принял сию ношу. Я ищу создателя Чумы, и того, с кого все началось.
— С чего начнем, инквизитор Арон? — спросил Витор, когда мы шли через квартал кожевников.
— Сперва подберем место, годное для работы, — ответил я, прикрывая лицо краем плаща. Дышать миазмами смерти было невозможно.
— Разве мы не остановимся при монастыре святого Лаврентия?
— Нет, клирик. Нам стоит держаться подальше от обители Господа…
— И поближе к обители Дьявола, — с понимающей усмешкой окончил фразу Витор.
Так повелось, что церберы Инквизиции близки к Господу духом, но телом и разумом близки к Дьяволу. Ибо чтобы понять своего врага, ты должен принять его образ мыслей, осознать черную суть и болезненную, извращенную логику зла. Ты сам должен стать злом.
— Так куда мы направимся, Арон?
— В Часовню Прокаженных.
Мы двинулись вниз по улице, мимо монастыря святого Лаврентия. Тот купец не соврал, трупы действительно гнили прямо на дорогах, и некому было о них позаботиться. Копальщики не успевали рыть могилы; поговаривали, что власти желают привлечь к работам заключенных и приговоренных к каторге. Не знаю насколько верно такое решение, но точно знаю одно: улицы нужно очистить. Сейчас Флоренция являла собою плачевное зрелище. Жирные зеленые мухи ползали по изуродованным телам мертвых и умирающих; садились на гнойные бубоны и начищали крылышки, затем разносили болезнь все дальше и дальше, дальше и дальше…