Однако в голове Кащеева, в отличие от плюшевых медведей, были далеко не опилки. И он, скобля свои щеки станком, все отчетливее понимал, что здесь что-то не так. Слезливые рождественские сюжеты хороши для телефильмов, в жестоком же мире спецслужб действуют совсем другие законы. И эйфория Кащеева вдруг сменилась напряженным ожиданием…
29
Моня на секунду замер с округлившимися глазами, потом вдруг резко оглянулся:
– С утра мастер по спутниковому тюнер менял!
В тот же миг Моня вскочил с дивана и ломанулся к двери кабинета. Распахнув ее со звуком пистолетного выстрела, он пулей вылетел в коридор.
– Что?! – донесся оттуда вскрик Шварца.
– Ложись!!! – рявкнул Моня и с грохотом спикировал на пол.
– О господи! – покачал головой Логинов и перевернул опрокинувшуюся на диване пепельницу.
– Витек! – донеслось из коридора. – А ты чего?!
– Да я-то ничего, Моня, – стряхнув с сигареты пепел, повернул голову к двери Логинов. – И ты тоже кончай дурковать. Иди, договорим…
– А если это был Кащей и в тюнере бомба?
– Если бы Кащеев побывал у тебя в доме, Моня, то мы бы с тобой уже не разговаривали.
– А если это был его человек?
– Если бы это был его человек, Моня, то бомба бы уже взорвалась! Так что не страдай там фигней. Слышишь?
– Да слышу-слышу! – нервно проговорил Моня, появляясь в дверях. Подойдя к дивану, он цапнул из пачки еще одну сигарету и сказал: – Вот видишь, Витек, до чего я с тобой, блин, дошел?
– Я тебе, Моня, сочувствую, но для того, чтобы тебе помочь, мне нужно напасть на след Кащеева. Плотников сейчас проводит негласную проверку всех больниц и травмпунктов. Потому как за медицинской помощью Кащеев должен был обратиться по-любому. Но, кроме бюджетных лечебных учреждений, есть еще частные клиники. Ну и плюс доктора, которые за большие деньги оказывают негласные услуги, к примеру, раненым преступникам. Их Плотников не знает, да и разговаривать они с кем попало не станут… Ты уловил мою мысль или говорить дальше?
– Я что тебе, Шварц? – даже хрюкнул от возмущения Моня.
– Последнее время ты на него иногда смахиваешь, – слегка улыбнулся Логинов.
– Посмотрел бы я на тебя, Витек, если бы Кащей тебя столько раз взрывал!
– А то в Балаклаве он нас не вместе хотел взорвать!
– Так ты ж, блин, Витек, за это деньги получаешь, это ж твоя работа!
– Ну так это ж, Моня, твое призвание! Ты ж в бандиты пошел не для того, чтобы тебя лепестками роз осыпали, правильно, а чтоб в тебя стреляли и взрывали!
– Я в бандиты пошел, потому что время было такое.
Логинов махнул рукой:
– Другие ж почему-то пошли не в бандиты. Короче, Моня, времена не выбирают. В них живут и умирают.
При последнем слове Моня не то чтобы вздрогнул, но как-то напрягся.
– Ты это к чему?
– Это просто стихи, Моня. Но они к тому, что все зависит от человека. Дороги-то во все времена выбирает он сам. Не пошел бы ты в бандиты, тебя бы не завербовал Плотников. Не завербовал бы тебя Плотников, мы бы никогда не познакомились. А если бы мы не познакомились, тебя не взрывал бы Кащеев! Ладно, философские чтения тоже закрыли… Ты насчет клиник и лепил-подпольщиков все понял?
– Понял, – кивнул Моня, но как-то задумчиво.
– Ты точно понял? – переспросил Виктор, пристально глядя на него.
– Угу, – по-прежнему не поднимая головы, кивнул Моня. – Сейчас прозвоню и сразу пошлю пацанов.
– Тогда, чтобы они порожняки не гоняли, втолкуешь им, что речь скорее всего идет о переломах конечностей или ребер. Возможно, колотых ранах, но тупыми предметами. Я имею в виду прутья этой чертовой решетки… Ты слышишь?
– Слышу-слышу, Витек, – наконец поднял голову Моня.
– Ну и плюс на лице у Кащеева должны были остаться отметины от укуса твоего Мурзика…
– И на руке тоже! – перебил Логинова Моня. – Это все коню понятно!
Взгляд у него был на удивление ясный, как у раскаявшегося грешника.
30
Переодевшись в новенькую матросскую робу, Кащеев вышел из санузла офицерской каюты «Далласа». Купер окинул его взглядом и сказал:
– Ну вот, совсем другое дело! С возвращением, господин Кащеев! Прошу!
Купер указал рукой на роскошно накрытый стол, Кащеев повернул голову и невольно сглотнул слюну. Однако он не стал бросаться к нему, а кивнул: