Она не знала, что всем им действительно было суждено в последний раз собраться вместе под крышей этого дома в этот самый вечер.
Глава 9
Со следующего дня в прерии начался сезон дождей. Но дождь лил не так, как об этом мечтали фермеры — с медлительной монотонной неторопливостью, обильно и качественно смачивая всю землю, обеспечивая рост травы и всего живого, а налетал яростными порывами, во время которых по прерии начинали бежать стремительные бурные ручьи, размывая землю на своём пути. Во время недолгих перерывов над прерией повисало ослепительное солнце, и через всё небо потягивалась волшебно-яркая радуга.
Когда дождь полили в первый раз, Бен босой выбежал из дома и, широко расставив руки и запрокинув голову, подставил лицо льющейся с неба воде. Он был счастлив — приход дождя означал, что прерия начинает оживать. Дождь обещал сочную весеннюю траву, обещал новый корм для скота, который так изголодался по нему за долгую холодную зиму.
Пляшущая Птичья река сразу вышла из берегов и разлилась по прерии широкими грязными потоками. Пол в доме Закари был теперь всё время заляпан грязью, несмотря на героические усилия, которые ежедневно предпринимали женщины, чтобы хоть чуть-чуть отскоблить его. Но сейчас никто не обращал на это внимания. Самым главным был скот. Все помыслы и все расчёты вертелись теперь вокруг него, и все надежды были связаны только лишь с ним.
Каждый год, когда животных выгоняли на весенние пастбища, вставал вопрос, может ли Рейчел вместе с мужчинами заниматься этой работой. Матильда всякий раз выступала против этого. Когда Рейчел была маленькой, Матильда боялась, что какая-нибудь лошадь лягнёт её и причинит ей увечья. Когда же Рейчел подросла, Матильда стала говорить, что, общаясь с ковбоями, девочка невольно научится от них тем грубым нецензурным выражениям, которые они так обильно использовали в своей речи и без которых практически не могли обходиться в разговоре. Теперь же, когда Рейчел превратилась в юную леди, Матильда была категорически против её совместной работы с молодыми ковбоями по вполне очевидной причине: практика показывала, что каждая третья молодая девушка сбегала из дома с каким-нибудь ковбоем или подпаском. Впоследствии из этого молодого человека мог вполне получиться толк, однако все родители категорически возражали против такого способа устройства личной жизни своих дочерей. Матильда не была исключением.
Рейчел было очень трудно возражать против непреклонной позиции матери, однако она всякий раз находила возможность обойти её запреты. Когда ковбои начинали заниматься с лошадьми и скотом, Рейчел принималась выскальзывать из дома, направляясь к ним под разными благовидными предлогами — сначала ненадолго, потом на всё большее и большее время. В конце концов получалось так, что она проводила вместе с ковбоями чуть ли не весь день. А Матильде приходилось делать вид, что всё в порядке вещей и что она этого просто не замечает.
В этом же году Бен не стал препираться с матерью по поводу участия Рейчел в совместной работе с ковбоями, а поступил просто и решительно: подъехав к дому, чтобы забрать ещё один непромокаемый плащ для работы в поле, он посадил Рейчел сзади себя на седло своей лошади и, крикнув «Мама, Рейчел едет со мной!», был таков. Матильда ничего не успела сделать.
— Вот что, Рейчел, — обратился он к девушке, когда они скакали вперёд. — Я хочу, чтобы в этом году ты могла принимать участие во всех работах с лошадьми, коровами и быками наравне с мужчинами. Но прежде я хочу показать тебе кое-что, чтобы ты знала, где другим надо остановиться во взаимоотношениях с тобой и где тебе самой надо остановиться.
Он подъехал к большому круглому загону, в который ковбои выгоняли необъезженных лошадей и усмиряли их, превращая в послушных скакунов. Это была тяжёлая работа. Техасские дикие лошади, которые происходили от испанских лошадей, вырвавшихся на волю в прерию три столетия назад и с тех пор не знавших ни узды, ни седла, отличались бешеным нравом. За три столетия они научились успешно обороняться от волков и койотов, выживать во время пронзительно холодных зим и жестоких засух, и когда на них пытались накинуть узду и надеть седло, сопротивлялись до последнего. Зато один такой объезженный конь стоил нескольких обычных: он был удивительно неприхотлив, он не боялся ни жары, ни недостатка воды и отличался поразительной выносливостью.