Сама Рейчел находилась в этот момент в погребе, где они хранили картошку. Этот погреб они вырыли уже после постройки дома, осознав, что так будет удобнее всего хранить картофель и другие овощи. Дно погреба было на четыре фута ниже уровня пола, и для того, чтобы забраться туда, следовало отодвинуть деревянный щит, прислонённый к стене, и проскользнуть вниз сквозь довольно узкую щель. Неловко двигаясь в полутьме погреба, Рейчел уже наполнила свой передник картошкой, когда она вдруг услышала, как мать взволнованно крикнула: «О, Господи!» В следующий миг послышался звук падающего стула. Обеспокоенная Рейчел выскочила из погреба, задев при этом головой за деревянный косяк. Но она даже не почувствовала боли. Она увидела, что мать стоит прямо перед окном, точно окаменев, неподвижно уставившись на что-то широко раскрытыми глазами.
— Мама, мама! — закричала Рейчел и бросилась к матери, совершенно позабыв про картошку, которую держала в подоле. Просыпавшиеся картофелины раскатились по всему полу.
Подбежав к окну, она увидела странного всадника, который находился не далее как в двух шагах от их домика. Он сидел на лошади и, наклонившись вперёд, насколько это было возможно, пристально вглядывался в окно домика Закари.
В глаза Рейчел бросилась его борода, почти обесцвеченная от долгого воздействия ветра и солнца, и длинные волосы, высыпавшиеся из-под его шляпы. Поперёк седла у всадника лежало длинное ружьё. Рейчел перевела взгляд на его клячу и внутренне ужаснулась — как вообще могла оставаться в живых столь дряхлая развалина? И разве могла она ещё скакать по прерии и нести его на себе? В глазах лошади застыло выражение боли, которое было характерно для всех очень старых животных.
Бородатый старик и его лошадь застыли перед домиком, точно окаменев. Ни один их мускул не шевелился. Только порывы ветра играли бородой мужчины и хвостом и гривой лошади, оживляя их окаменелую неподвижность.
Небо опять было затянуто плотными тучами, и из-за этого на земле царил полумрак, разглядеть в котором что-то было очень трудно. И всё же лицо мужчины показалось Рейчел странно знакомым. Неужели она где-то видела его раньше?
— Отойди от окна, мама, — прошептала девушка. — Мама, ну отойди же от окна!
— Как ты думаешь, он видит нас? — дрожащим голосом спросила Матильда.
Наверное, она надеялась на то, что царившая на улице темень, дрожащие блики света от свечей на окнах и ветер не позволят странному всаднику их разглядеть. Но Рейчел чувствовала, что он смотрит на них в упор и прекрасно видит.
— Ну конечно, он видит нас! — яростно прошептала она и, схватив мать за руку, оттащила её от окна.
— Но я даже не услышала, как он подъехал, — в смятении призналась мать. — Я просто случайно подняла глаза — и вдруг увидела, что он уже здесь, рядом.
Рейчел бросилась к двери и сорвала ружьё со стены. Резким жестом она передёрнула затвор, посылая патрон в ствол.
— Подожди! — закричала Матильда. — Не надо!
— Бен сказал, чтобы я... — Рейчел откинула тяжёлый засов, и дверь распахнулась настежь.
— Не выходи из дома, Рейчел! Прошу тебя! — завопила мать.
Девушка с обескураженным видом уставилась на совершенно безлюдную местность, расстилавшуюся перед домом. Никаких следов всадника и его клячи здесь не было.
— Он, должно быть, забежал за угол дома, — задыхаясь, произнесла Матильда, которая подошла к ней.
— Я пойду туда и застрелю его! — закричала девушка.
— Нет! Вернись в дом, Рейчел. Пожалуйста! Рейчел, я прошу тебя!
Так испуганно голос матери ещё никогда не звучал. Рейчел застыла на пороге, напряжённо прислушиваясь и стараясь уловить стук лошадиных копыт. Но подобное звукам гигантского органа неумолчное завывание ветра, свистевшего в верхушках огромных тополей, заглушало все остальные звуки. Порыв ветра разметал её причёску, тяжёлые пряди волос закрыли Рейчел глаза. Девушка неожиданно почувствовала, что больше всего ей хочется оказаться внутри дома, под защитой его толстых бревенчатых стен, за надёжно запертой дверью. И она поспешила отступить вглубь дома.