Наступила тишина. Индейцы ничего не предпринимали. Местность вокруг дома семьи Закари казалась совершенно спокойной.
— Это прекрасная возможность для нас немного перекусить, — пробормотал Кассиус. — Боюсь, что потом таких возможностей они нам уже не предоставят.
Выглядывая в окно, Кассиус старался предугадать, как поведут себя кайова. Скорее всего, они попытаются напасть на них перед самым закатом, воспользовавшись сгущающейся темнотой и рассчитывая, что в этом неверном свете обороняющиеся не смогут разглядеть их манёвров.
Было ясно и то, что, скорее всего, они попытаются унести труп Потерянной Птицы, валявшийся прямо перед их домом, чтобы похоронить его. Это тоже требовалось учитывать.
Рейчел молча смотрела на тело Потерянной Птицы, которое лежало перед их домом. Она понимала, что это — её брат, или по крайней мере двоюродный брат. То есть человек, близкий к ней по плоти и по крови. Но она не испытывала к нему никаких чувств. Только гнев и ненависть. Точно такие же чувства она испытывала и по отношению ко всем остальным кайова. Это были не люди, а какие-то отвратительные существа, которые прибыли сюда, чтобы уничтожить всё, что было дорого ей, всё, что она по-настоящему любила.
Вместе с Джорджией они передвинули всю мебель, чтобы можно было без помех подходить к окнам и бойницам, и завесили одеялами очаг, чтобы снаружи не было видно отблесков пламени, если им вдруг понадобится развести здесь огонь. Они вскипятили воду для кофе и приготовили сэндвичи для Кассиуса с Энди. Мужчины не решались покинуть свои наблюдательные посты, чтобы съесть что-нибудь горячее, и поэтому были вынуждены удовольствоваться лишь холодными бутербродами.
Вручив Кассиусу и Энди сэндвичи, Рейчел вдруг вспомнила молитву, которую Уильям Закари когда-то читал им перед едой — тогда, когда они с Энди были ещё совсем маленькими.
— Подожди, Энди, — сказала она, — не ешь, пока я не прочитаю молитву.
— Что? — удивлённо посмотрел на неё Энди.
— Я собираюсь прочитать молитву, — терпеливо повторила девушка.
Снаружи опять неумолчно стрекотали цикады, но тихий голос Рейчел был всё равно хорошо слышен в помещении.
— Отец наш Небесный, мы благодарим тебя за пищу, которую ты даруешь нам, за...
Рейчел внезапно запнулась. Когда отец читал им эту молитву над едой, маленькими были не только она и Энди. Маленьким был и самый старший брат — Бен. Он тоже присутствовал при этом. Где он теперь? Когда они увидятся с ним снова? И смогут ли они когда-нибудь увидеться опять?
Она сделала над собой усилие и закончила молитву:
— Мы благодарим тебя за все те дары, которые ты даёшь нам, за дары твоей любви. Веди нас, и направляй нас, и защищай нас, и оберегай от всех бед...
Конь Кассиуса беспокойно зашевелился, стук его копыт по деревянному полу показался оглушительным, и конец молитвы Рейчел потонул в этом шуме. Рейчел сообразила, что конь хочет пить и ищет воду. Она подала ему ведро воды и батон хлеба. Конь выпил воду и прожевал батон и успокоился. Он был приучен довольствоваться малым.
После этого Рейчел смогла наконец сама немного поесть. Когда они закончили приём пищи, Рейчел и Джорджия затушили огонь в очаге. Кассиус и Энди открыли дополнительные бойницы, которые располагались в других частях комнаты и находились совсем невысоко от пола. Через них можно было неожиданно выстрелить по ногам нападающих, если бы они стали красться вдоль дома. Затем Кассиус проинструктировал всех, как они должны вести себя в случае нападения индейцев.
— Мы с Энди будем защищать окна и дверь, — сказал он. — Вы — всё остальное. Никогда не стреляйте из одной и той же бойнице дважды. Каждый последующий выстрел — из новой бойницы, чтобы они не смогли застрелить вас самих. Перезаряжайте ружьё, повернувшись при этом спиной к стене, чтобы шальная пуля не задела вас. По дому ходите осторожно, в случае чего — падайте прямо на пол. Так меньше шансов, что вас заденет.
Кассиус закончил, и в доме вновь воцарилась тишина. Рейчел и Джорджия решили пойти проведать Матильду.
Матильда опять спала. Она спала так тихо, что они почти не услышали её дыхания. Им пришлось наклониться к самому рту Матильды, чтобы почувствовать его. Затем Рейчел решила пощупать пульс Матильды.
— Господи... какой же он слабый, — прошептала она. — Почти не чувствуется.
Джорджия тоже пощупала пульс Матильды и нахмурилась. Этот пульс беспокоил её больше, чем слабое дыхание женщины, чем её общая слабость. Пульс был неровный, нитевидный, прерывистый. Скорее всего, это указывало на очень серьёзную болезнь. Но какую? Её познаний не хватало на то, чтобы определить это.