Никогда еще Кирилл не проявлял столько заботы об уборке квартиры, как в то воскресное утро. Он натер до зеркального блеска паркет в обеих комнатах, подвернул занавески так, чтобы не было видно протершихся от частой стирки мест, поставил на видное место букет роз.
— Ты посмотри, мама, на какие подвиги способен наш спартанец! — посмеивалась Варя. — Так и невесту не встречают.
— А тебе, Варвар, разве хочется ударить в грязь лицом? Перед какой-то своей Танькой и то выставляешься!
— Во-первых, не какой-то. Таню я десять лет знаю...
— Тш-ш! — остановила их Антонина Ивановна. — Смени-ка скатерть на столе, Варя.
...Лера понравилась Малышевым. Антонина Ивановна все поддакивала, слушая девушку, и значительно поглядывала на сына, видно одобряя его выбор. Варя была в восторге: гостья похвалила фасон ее платья.
— Хотите, сошью вам такое же? — предложила Лере Антонина Ивановна.
Кирилл вздрогнул: не хватает, чтобы мать объявила себя портнихой.
— Вы сами шьете? Так хорошо? — удивилась Лера.
— Жаль, не могу показать лучшие свои работы. — Не обращая внимания на красноречивые взгляды Кирилла, хозяйка продолжала: — Сыну не нравится, что я шью, но вы женщина, поймете меня.
— О, если б моя мама умела так шить!
— На вашу фигуру шить легко. Какая у вас тонкая талия! Ну-ка, смеряем...
— Уж не думаешь ли ты, мама, сразу и к работе приступить? — занервничал Кирилл. — Лера в гости пришла, а не на примерку. И не к вам. Идем, Лера, в мою комнату. Ты «Три товарища» читала?
Варя сделала за спиной брата гримаску, которая в равной степени могла относиться и к «его» комнате и к Ремарку, которого она не дочитала.
В своей комнате Кирилл показал девушке чертежи разработанных им конструкций и авторские свидетельства, словно бы случайно забытые на столе, а когда увидел, что она листает роман Ремарка, подарил ей эту книгу. Было ли что-нибудь в этой комнате, чего он с радостью не отдал бы девушке!
За чаем разговор зашел о профессиях. Как Кирилл ни старался переменить «опасную», по его мнению, тему, Лере пришлось рассказать о своей работе в архиве. Антонине Ивановне специальность архивариуса казалась очень ученой и почтенной.
— Вот бы тебе, дочка, избрать что-нибудь в этом роде, ты ведь любишь книжки.
— Скажешь тоже, матерь! — фыркнула Варя, считавшая, что уж она-то добьется в жизни большего, чем кто-либо.
— Все дело в том, дети...
— Что в наше время... — перебил ее семейный дуэт.
Лера не сразу поняла, отчего Антонина Ивановна весело смеется вместе с детьми, прикрывая ладошкой рот, чтобы не было видно дырочку на месте недавно выпавшего переднего зуба.
Провожая гостью, Антонина Ивановна и Варя вышли на лестничную площадку; такое внимание оказывалось далеко не всем.
Лере понравилось у Малышевых.
— Хорошо тебе жить на свете! — вздохнула она. — Иногда я так скучаю по мамочке.
Вот когда бы сказать: переезжай ко мне, будешь в семье жить! А ему показалось, что нельзя вот так, с наскока, предлагать себя в мужья. Он еще сто раз успеет сказать все.
Вернувшись домой, Кирилл застал следующую картину: мать, сняв с обеденного стола клеенку, озабоченно мерила сантиметром отрез из голубого крепа, Варя уткнула заплаканное лицо в диванную подушку.
— Что тут происходит?
— Не суйся в женские дела, сынок! Мы с Варей вместе решили, что такая красавица, как твоя Лерочка, не должна ходить в вискозовом готовом платье.
— Вместе?.. А почему ж тогда Варя плачет?
— Потому, что я тебя предупреждала, — взорвалась сестра. — Подлость отдавать другим недочитанные книги!
У Кирилла отлегло от сердца.
— Я тебе, дуреха, завтра же достану Ремарка.
Он хотел обнять сестру, но та ударила его по руке:
— Не подлизывайся!
— И отрез куплю. Поднебесного цвета.
— Да, купи, попробуй! — Варя горестно вздохнула. — Мой лучший материал.
— Ты жалеешь, дочка? Я еще не раскроила...
— Я не жалею, мама. Я только переживаю.
— А под каким предлогом, женщины, вы хотите преподнести платье? Такой подарок не всякая девушка примет.
— Мы и не подарим его «всякой», сынок, мы твою девушку имеем в виду. А предлог — твоя забота.
— Узнай, когда ее день рождения, — подсказала сестра, успокаиваясь. — Мой — не забудь! — двадцать шестого октября.
Прораб Драгин, ратовавший на молодежном собрании за единоначалие, неожиданно получил полноту власти на строительной площадке корпуса № 7—9. Начальник объекта Афанасий Петрович Егоров выехал в служебную командировку, а тут, как на беду, у его заместителя инженера Красовского внезапно заболела жена, и он взял внеочередной отпуск.