— Товарищ техник у нас такие сочиняет, ого! — вставил снабженец Пасько, присоединившийся к ним у склада готовой продукции. — В рифму даже.
Секретарь умоляюще взглянул на Кирилла:
— Может, выручишь, Малышев?.. В шефском порядке...
Кирилл не нуждался в рекламе, его злило также, что Пасько уже не в первый раз называет его по должности. Секретарь заводского комитета ВЛКСМ примерно ровесник Кирилла, он держится с гостем как равный с равным, зачем же какому-то снабженцу подчеркивать разницу в их положении? И вообще Пасько суется не в свое дело. Кириллу был неприятен этот суетливый старик, так не подходивший для должности снабженца крупного столичного треста.
Да и что это за должность: снабженец-толкач! Вымирающее племя...
А Пасько, семеня сбоку, развивал перед молодыми людьми идеи, выношенные им за долгую, беспокойную жизнь хозяйственника. Он зримо представлял себе необъятный, больше московского ГУМа, магазин стройдеталей, такой большой, что тягачи с прицепами свободно въезжают в его двери. Звонок по телефону, и магазин присылает на площадку любую нужную тебе деталь — окно, лестничный марш, колонну, крышу. Хоть дом собирай, хоть целый завод!
Конечно, пока это только мечта! Вон по шоссе катят грузовики, горячий воздух дрожит над неостывшими кирпичами: ждать некогда, каменщики не должны простаивать.
— А вы, оказывается, мечтатель, Аркадий Ефимович! — сказал секретарь комитета. — Вот чего нам часто не хватает: мечты.
— Все это так, а куда же снабженцев девать, товарищ Пасько? — поинтересовался Кирилл. — На свалку?
Старик, кажется, уловил неприязненные нотки в его голосе. Вспомнив о каком-то неотложном деле, судя по всему вымышленном, он отстал от молодых людей.
— Зря ты его так, Малышев, — обиделся за снабженца секретарь. — Старик дело говорит. У нас его очень полюбили. Стар, стар, а на днях за вибратор встал, когда наша бетонщица палец себе прищемила. Ребята мои рассказывали, что на шлакобетонном заводе — неподалеку от нас тут — до сих пор легенды ходят, как ваш Пасько в горячую печь для пропарки лазил, когда та вышла из строя. Мастера утверждали, что при такой температуре нельзя делать ремонт печи, а молодежь рвалась в бой. Аркадий Ефимович полез с ними, ему, видишь ли, нужно было заказ получить первым. А потом, рассказывают, валидол лизал... Энтузиаст!
Кириллу стало совестно, что он невежливо обошелся со стариком, что комсорг чужого завода больше знает о Пасько, чем сам он, работающий со снабженцем бок о бок не первый месяц. Ему показалось даже, что он говорил со стариком одинцовским голосом. Вот и вопрос задал такой, какой мог бы задать только Одинцов. Перед отъездом он разыскал Пасько в вахтерке: железная кружка с кипятком была в одной руке старика, булка с домашней котлетой — в другой.
— Едемте домой, Аркадий Ефимович! Жена небось заждалась.
— Спасибо, товарищ Малышев, никак нельзя, — Пасько вздохнул. — Василий Федотович Драгин наказывал: без плит не возвращайся! Будут плиты — буду и я, теперь уже недолго ждать... А жену я в курсе событий держу, каждый час по телефону докладываю, сколько плит изготовлено. Чтобы знала, когда свою плиту разжигать. — Он подмигнул молодому человеку. — Как она кулебяку делает — ого! — пальчики оближете.
Он стал рассказывать о своем старшем сыне-доценте, о меньшой дочери — студентке финансового техникума. Кирилл нетерпеливо переминался на месте.
— Меня, понимаете, машина ждет. Потому я вас и пригласил.
— Видел, видел... — Старик вдруг погрустнел. — А мне никогда не давали легковушку, в лучшем случае — грузовик попутный. И то сказать, слишком часто езжу туда-сюда... А вы поезжайте, голубчик! И будьте спокойны: без плит не вернусь!
На Кирилла так подействовал разговор со стариком снабженцем, что он отпустил машину у первой же остановки метро: пусть и шофер вернется домой пораньше.
Антонина Ивановна, услышав за ужином рассказ сына о Пасько, заметила:
— Вот о каких людях надо писать, Кирюша. Они, как челнок в станке ткацком, всю жизнь снуют без устали.
Но как ни уважал Кирилл мнение матери, как ни понравился ему Пасько, в его поэме старику снабженцу делать нечего.
Так мало времени прошло с их последней встречи, а Леру не узнать — задумчивая, рассеянная. Они сидят на скамейке в сквере, Кирилл рассказывает о своей поездке на завод.
— Ты слушаешь меня, Лера?
— Что? — Она точно очнулась. — Ты говорил о каком-то старичке со смешной, фамилией, который доставал плитки...
— Электрические? Или метлахские?.. Ты, как школьница, думаешь, главное — повторить последнюю фразу учителя... А как ты провела вчерашний вечер?