Мне пришлось рассказать обо всем родителям. Они долго корили меня и даже до сих пор они вспоминают обо всем этом с осуждением. Родители возмущались, потому что рассчитывали, что Алина станет моей женой и частью нашей семьи. А теперь им приходилось очень быстро привыкать к новой невестке. Вопрос о женитьбе не обсуждался, потому что решение было само собой разумеющимся. Да. Я не мог оставить своего ребенка без отца. Как бы я ни ненавидел Яну, на ребенке это отражаться не должно было. Он должен был расти в полной семье, где есть и мать, и отец.
Со Стасом мы стали общаться очень редко, хотя это не отменяло того, что мы оставались лучшими друзьями. Но я знаю, что и ему, и мне было невыносимо от произошедшего. Невыносимо и больно.
Наши же отношения с Яной больше походили на деловую и сухую сделку. Она дает мне ребенка, я даю ей себя рядом с ней. Конечно же, ничего более между нами не было. Мы даже не отмечали свадьбу. Просто расписались и купили самые простые обручальные кольца. С ее родителями я виделся от силы раза три за все время. Они не любили меня – я не переносил их, и никто этого не скрывал.
Восемь с половиной месяцев я жил на автомате. Жил в прострации. Все это время я тосковал по Алине. Мечтал только о том, чтобы встретиться с ней. Яна пыталась все это время понравиться мне, но у нее ничего не получалось. В конце концов, она сдалась, потому как видела, о ком в действительности я думаю 99% всего своего времени.
Помню, когда она была на пятом месяце беременности, мы сидели в гостиной. Она смотрела какой-то фильм на планшете, а я читал книгу. Любимую алинину книгу, которую она дала мне как-то почитать, но у меня все не доходили до нее руки. После разрыва она не стала забирать ничего своего, что осталось у меня. Я сложил все ее вещи в отдельную коробку и очень трепетно относился к ним, иногда вечерами сидя, перебирая и трогая то, что принадлежало моей Алине. Пару раз даже плакал но так, чтобы Яна не видела. Не хотелось ни перед кем показывать свою слабость.
А эта книга. Книга. Была самым живым предметом в моей коллекции, посвященной Алине. Я еще не один раз после этого перечитывал ее.
– Ты все еще тоскуешь по ней? – неожиданно спросила Яна. Я метнул в ее сторону злостный взгляд и ничего не ответил, сердито поджав губы. Да как она смеет задавать мне такие личные вопросы?! Ее это не касается.
– Никита, я хочу, чтобы ты знал, что я очень виновата. Я не думала, что все так получится. Что все сложится именно таким образом. Я всего лишь хотела… Не знаю… Я тоже была пьяна и просто пошла на поводу у своих слабостей. Ты понимаешь меня?
Я опять промолчал. Я не собирался с ней говорить об этом. Только я почувствовал, как защипало глаза от подступающих слез.
– Ты меня ненавидишь. Я знаю. И мне горько, что я ничего не могу с этим сделать… – она заплакала. Я не выдержал. Захлопнул книгу и просто вышел из комнаты, так ничего и не сказав. Выходя, я даже не обернулся, чтобы посмотреть на свою беременную жену. Еще больше я ненавидел Яну в моменты, когда она плакала. А плакала она во время беременности часто. Я переживал только о том, как бы ее нервное состояние не сказалось на ребенке. На саму Яну мне было плевать.
Как-то, лежа ночью в позе солдатика на спине рядом с ней, я мечтательно размышлял о том, как было бы прекрасно, если бы она скончалась во время родов. Хоть умом я и осознавал, что так думать нехорошо. Так думать нельзя даже о злейшем враге, но… я ничего не мог с собой поделать. Мысли, как искусительницы, сами закрадывались ко мне в голову и устраивали там свой порядок.
Я также много раз прокручивал у себя в голове сценарии, как я мог бы вернуть Алину. Но мой взгляд тут же невольно падал на обручальное кольцо на моей правой руке, и я тут же отметал все мысли, потому как ни для меня, ни для Алины ее роль любовницы была неприемлема.
На девятом месяце, когда Яна оказалась в роддоме, я почти не навещал ее. К ней приезжали только ее многочисленные подруги и родители. Даже мои отец и мать приезжали к ней чаще, чем я. Мама постоянно ругалась, что я слишком пренебрежительно отношусь к своей жене. На это я отвечал ей только: «Она не жена мне. А якорь, из-за которого я иду ко дну. Моя настоящая жена сейчас далеко от меня».
И это было правдой. Алина переехала из родительского дома почти сразу, как мы расстались. Естественно, я пытался искать ее, допытывался у ее малочисленных подруг, где я могу ее найти. На это меня жестким образом посылали. Неудивительно, что до них дошла вся эта грязная информация насчет моего проступка.