«Недозревший» герой — зеленоволосый и невысокий студент героики — медленно кивнул.
Слева от нас через другой коридор вышел «В» класс. Маширао и Кендо помахали, а вот остальные какие-то недовольные и набыченные были. Может, это потому что наш комментатор добрые десять минут облизывал достижения нашего класса, а про них сказал лишь что-то вроде «ну они тоже стараются»?
Да не, бред какой-то. Просто съели что-то не то, наверное.
За геройским курсом выползли и остальные, уже по три класса сразу — общей подготовки, поддержки и менеджмента. Стало многолюдно. И, честно говоря, я был склонен согласиться с характеристикой Бакуго — они ведь действительно, за редким исключением, массовка. Всего у пары человек на полторы сотни есть шанс блеснуть и урвать свой кусок славы.
Лукавил ли я вчера, обращаясь к толпе перед классом?
Или неделю назад, когда пытался вправить мозги Кацуки после больницы?
Лукавил. Но не в том, что мы — не конкуренты. Правду говорил. Единственная вещь, о которой я не упомянул ни разу — это то, что каждый из нас, серьезных претендентов на победу, вне зависимости от обстоятельств, всю жизнь, в каждом испытании будет выкладываться и рвать, простите, жопу, чтобы оказаться первым. Почему?
Потому что «я здесь»… и это — в этом контексте — не шутка. Когда ты победил; когда ты оказался сильнее всех; когда ты доказал, что лучший — это как наркотик. С каждым разом ты все больше и больше хочешь доказывать свою силу. Заявить, что это ТЫ здесь — сила. Сильнейший. Лучший.
И я, нахрен… сила. События на Зоне дали понять, что я рано сдался. Мой фактор причуды, мое тело развивается вместе со мной, вместе с каждым стрессом, каждой тренировкой, каждым противником и испытанием. После одного единственного столкновения со злом я стал мощнее процентов на пять или десять. А в будущем уж в сражениях со злом недостатка не будет!
Более того — если кто и сможет прокачать меня, так это мой, именно мой новый куратор. Всемогущий! Возможно, мне поможет какая-то амуниция. Или я поймаю новое вдохновение. Или придумаю новый прием! А мое Отражение… вернее, переименованное благодаря Полночи бывшее Отражение позволит мне, по меньшей мере, превратить даже проигрыш в ничью — с любым, даже сильнейшим рукопашником.
Еще не знаю, как я найду дорогу на уровень Мидории из будущего, обоих Тодороки, Все-для-Одного и… самого Всемогущего… но я это сделаю. Найду. В лепешку расшибусь, нахрен, но докажу, что со мной надо считаться, кем бы ты ни был!
— Ты в курсе, что испускаешь жажду убийства? — тихо спросила Юи. И улыбнулась краешком губ. — Не то, чтобы я была против… самое время.
Обожаю эту девушку.
Я оскалился в ответ.
По правде говоря, рассчитывал на быстрый старт — типа, Полночь чуть-чуть повыпендривается на сцене, какой-нибудь отличник побубнит что-нибудь ободряющее, и мы дружно пойдем показывать, где Плюс Ультра зимует.
Чего я не ожидал, так это того, что это должен быть я. Бубнеть, в смысле.
Тупо забыл, в частности, из-за Неджире, которая готовила речь на четверг, что это у второ- и третьекурсников выступает лучший студент, а у первачей — тот, кто занял первое место на вступительных.
Да б[непечатный текст]я!
Да меня нельзя сейчас допускать до микрофона! Я уже накрутил себя по самые помидории… в смысле, помидоры! Я же брякну что-то не то! Чорт!
С кислой миной, я неохотно выполз на помост… ладно, это внутри.
Снаружи, внешне я был безэмоциональным, высоким и широкоплечим чуваком лет восемнадцати, который вышел на помост без всяких эмоций, чеканя шаг и на полголовы возвышаясь над Полночью. Ну, наверное. Лицо я вроде держать умею. Ну а Тошинори-сан как-то раз показывал Изуку свою фотографию в юности, когда он выиграл Фестиваль — так вот по его словам, мы реально были похожи по конституции.
Только я без такой гривы. Непрактично же.
Стоя спиной к всяким ребятам, крутым и не очень, глядя поверх лохматой макушки Немури на замершие в тишине легионы зрителей, я, может, и хотел чего-нибудь красноречивого сказать… да только в голове было пусто, и уныло, и кучи дохлых мух.
Я наклонился к микрофону и хрипло проговорил:
— Я — здесь.
Где-то пару секунд запредельная наглость присвоения фирменной фразы Всемогущего еще до всех доходила, а потом, когда возмущение людского моря начало нарастать, напоминая шум прибоя, я продолжил: