— Не слишком, — согласилась она, стараясь говорить непринужденно.
— Вам было тяжело? Или лучше не спрашивать?
— На самом деле большинство людей считало наш брак верхом совершенства. Понимаете, красивый и обаятельный муж, прекрасный дом, очаровательная дочурка…
— И что же портило эту идиллическую картинку?
— То, что обаятельный муж вовсе не считал свою жену достаточно совершенной, — сухо сказала она. — И, наверно, был прав. — Брови Эдвина поползли вверх, но прежде чем он успел задать другой вопрос, Долорес встала с кресла и снова начала ворошить угли. — Вам тепло?
— Да, в самый раз…
Он долго молчал.
— Значит, муж хотел от вас совершенства…
— Я делала все, что могла… Почти двадцать лет выбивалась из сил, а потом сдалась и решила, что совершенство мне не по зубам. — Она выразительно вздохнула. — О Боже, с каким облегчением я призналась вам в этом! И сейчас, когда я больше не замужем, меня ничуть не заботят собственные недостатки.
Эдвин засмеялся.
— Да, это большая радость! Расскажите мне о своих недостатках.
— Ни за что на свете!
— Тогда расскажите о своем «очаровательном» муже. Каким он был?
— О, недостатков у него было хоть отбавляй! — Она любезно улыбнулась. — Как вам понравился горячий шоколад?
Улыбающийся Эдвин долго смотрел ей в глаза.
— Самый лучший шоколад, который я когда-нибудь пробовал… Однако мне пора. Нам обоим нужно попытаться уснуть.
— Да. — Мысль о том, что его не придется выставлять, Долорес восприняла с облегчением.
Эдвин встал, и Долорес оказалась с ним лицом к лицу. Слишком близко, чтобы оставаться спокойной. Гипнотический взгляд темных глаз будоражил ей кровь.
— В чем дело? — спросила она. Он усмехнулся.
— Борюсь с искушением.
— С каким искушением? — спросила Долорес и тут же опомнилась. О Господи, что за дурацкий вопрос? Неужели она никогда не поумнеет?
— Поцеловать вас.
У нее дрогнуло сердце.
— Держитесь, — промолвила Долорес и заставила себя улыбнуться. — У вас внешность победителя. — Она подошла к двери и открыла ее.
Оливер, не сводивший с нее глаз, остановился на пороге. В комнату врывался прохладный ночной воздух.
— Извините… — пробормотал Эдвин, наклонился и поцеловал ее. Просто коснулся теплыми губами ее губ, а потом выпрямился.
— Иногда, — тихо сказал он, — мне не хватает силы воли. Это один из моих многочисленных недостатков… Спокойной ночи, Долорес.
Она продолжала стоять в дверях. Сердце ее колотилось, как у девочки-подростка, ноги дрожали. Ужасно трогательно… Идиотка!
Вкусные и обильные завтраки, подававшиеся в гостинице, славились не меньше обедов. Но за завтраки отвечал Эндрю. Ему помогала Грета, накрывавшая на стол и мывшая посуду. Это давало Долорес время для пробежки и легкого завтрака. А сегодня она получила возможность не показываться утром на глаза Эдвину Оливеру. Мужчине, который поцеловал ее. Мужчине, который любил своих детей и занимался ремонтом старого рентгеновского оборудования ради того, чтобы облагодетельствовать человечество.
К несчастью, ее надеждам не суждено было сбыться. Не успела Долорес и десяти минут пробыть в своем крохотном кабинете, как в дверях вырос Эдвин Оливер. На нем были рыжевато-коричневые брюки, рубашка и галстук, а на широких плечах прекрасно сидел темно-синий блейзер. Он выглядел довольным, отдохнувшим и готовым к завоеванию мира.
— Доброе утро, — поздоровался Эдвин. — Завтрак был чудесный.
— Спасибо. Я думала, вы уже уехали.
— Сегодня я никуда не спешу, — непринужденно улыбнулся он. — Вы подумали над моим предложением?
— Я ценю его, но вынуждена отказаться, — вежливо ответила Долорес.
— Чего вы боитесь? — тихо спросил он.
— Боюсь? — борясь с раздражением, повторила вслед за ним Долорес. — Ничего я не боюсь. Просто не вижу для этого причины.
— Могу подсказать целых две.
— Спасибо, но я не нуждаюсь в подсказках, — холодно ответила она.
Эдвин смерил ее оценивающим взглядом.
— Гмм… — протянул он. — Пожалуй, ваша дочь права. Похоже, вы и впрямь считаете, что жизнь кончена.
Глаза Долорес засверкали от негодования. Он издевается над ней! Она заставила себя засмеяться.
— Вы считаете так, потому что я отказалась пообедать с вами?
Он непринужденно пожал плечами.
— А разве вы в последнее время обедали с кем-нибудь другим?
Долорес поджала губы. Нет, не обедала. Она была слишком занята.
— Моя личная жизнь вас не касается, — резко ответила она. — Но даже если я не обедаю с мужчинами, это еще не значит, что я считаю, будто моя жизнь кончена!
— Нет, не значит, — согласился он, подходя ближе. — Но я не могу поверить, что вам не хочется бывать на людях и что у вас ледяное сердце.
Ничего себе ледяное, подумала Долорес. Оно давно растаяло… Женщина отодвинула кресло и встала. Эдвин Оливер был слишком высок, слишком мощен, и ей не нравилось, что он возвышается над ней.
— Просто я не хочу ничего такого… — сказала она, пытаясь говорить сухим тоном. — Предпочитаю спокойную жизнь.
Он кивнул.
— Вижу, вы собрались стать монашкой…
Она задохнулась от негодования.
— Что?
— Прошу прощения. Кажется, я чересчур резко выразился. — Он очаровательно улыбнулся. — И все же я не думаю, что вам место в монастыре. — Эдвин подошел к ней вплотную, заглянул в лицо и тихо сказал: — Вы мне нравитесь, Долорес. Меня влечет к вам. Что в этом плохого?
Прежде чем она успела ответить, Эдвин привлек ее к себе и поцеловал. На сей раз это было не простое прикосновение губ, а откровенный, очень сексуальный мужской поцелуй, который буквально ошеломил ее. Заставил застыть на месте. Отнял все силы. Лишил способности сопротивляться. Она прижалась к Эдвину всем телом, а он вдруг резко отстранился, и женщине пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть. У нее подгибались колени.
— Это кусочек той жизни, от которой вы отказались, Долорес, — улыбнулся Эдвин. — Не отвергайте ее. А теперь мне пора. Если вы все же передумаете и согласитесь пообедать со мной, дайте знать. У вас есть номер моего телефона.
Он вышел и упруго зашагал по освещенной осенним солнцем аллее к своей кобальтово-синей спортивной машине.
Она судорожно втягивала в себя воздух, все еще чувствуя прикосновение его губ и ощущая свежий, чуть горьковатый запах его одеколона. Никогда ее так не целовали. Даже тот мужчина, с которым она прожила двадцать лет…
Долорес привалилась к столу и закрыла глаза. Эдвин доказал ей по крайней мере одно: сексуально она отнюдь не труп. В этом не было никаких сомнений.
Казалось, следовало радоваться такому открытию. Однако эта новость привела ее в ужас.
Насчет обеда она не передумала. И звонить ему тоже не стала. Прошло две недели, а об Эдвине Оливере не было никаких вестей. Она вздохнула с облегчением. Его образ потихоньку выветривался из ее памяти. По крайней мере, так она убеждала себя.
А потом настал день, когда она обнаружила на своем письменном столе телефонограмму. Звонила секретарша Эдвина Оливера и хотела узнать, не сможет ли она организовать деловой обед на дому у ее босса. Причем не какой-нибудь а-ля фуршет, а солидный званый обед на двадцать персон. Не будет ли добра миссис Стрит перезвонить в удобное для нее время?
Долорес со страхом смотрела на телефонограмму, чувствуя, как внутри растет беспокойство.
Званый обед на двадцать персон. Это была ее работа. Заказ, от которого нельзя отказаться. Она была бы сумасшедшей, если бы отвергла его только из-за того, что не желала еще раз видеть Эдвина.
О Боже, она до судорог боялась снова увидеться с ним! Она не хотела еще одной любовной катастрофы. Не хотела страдать. Стремилась любым способом защититься от потери иллюзий и отчаяния.
Разве связь с таким мужчиной, как Эдвин Оливер, могла кончиться чем-то другим? Он был слишком красив. Слишком богат. Слишком обаятелен.
При нем она трепетала от волнения. Он заставил ее испытать давно забытое желание любить и быть любимой. Это просто кошмар!..