— Но теперь все в порядке, да, Синтия?
— Ох, Эбби! Я никогда не была такой счастливой, — очень уверенно ответила ей двоюродная сестра. — Просто тогда, перед самым рождением малышки, все свалилось на меня сразу. У Варда было много трудностей на работе, он очень нервничал. Потом, когда Лора родилась, у меня было полно дел и просто не хватало времени быть сразу и матерью, и женой. Слава богу, я поняла, что мне надо взять себя в руки и овладеть ситуацией, пока моя семья не развалилась на куски. Теперь наша жизнь идет просто идеально. Может быть, это благодаря тем витаминным тоникам, которые ты заставила меня пить.
— Тогда, может быть, поставишь свое имя на одной ценной бумаге — под передаточной надписью? — поддразнила ее Эбби, стараясь, чтобы за колкими словами чувствовалась добрая улыбка.
— Ах ты, деловая женщина! Всегда на уме бизнес! Я говорю серьезно. Может быть, все эти таблетки, которые ты мне скормила, принесли пользу. Наверняка я знаю только одно: если бы Вард пошел против меня, мне настал бы конец. Он для меня самый главный человек. Я боюсь, что даже Лоре придется занять в моей жизни второе место после мужа.
Эбби услышала в ее словах решимость женщины, осознающей свою жизненную цель, и неуклюже проглотила ком в горле. Вард был самым главным человеком в жизни ее двоюродной сестры. Если бы Синтия сейчас оказалась здесь, посмотрела вниз и увидела смятую фотографию на барной стойке, это бы ее уничтожило! Слезы, рожденные гневом и непонятным страхом, обожгли глаза.
— Эбби, ты у телефона?
— Да.
— Ох! А я решила, что связь прервалась, я кладу трубку. Надо поменять пеленки Лоре и переодеться самой — эта маленькая бесовка сейчас выплюнула все молоко на меня.
— Вот они, радости материнства, — пробормотала Эбби.
— Нужно просто идти дальше и смеяться. Я никогда не была такой счастливой, как теперь. Я получила все, Эбби! Много ли женщин, которым так повезло?
— Немного.
— Ты собираешься снова встретиться с тем вчерашним мужчиной?
— Да, сегодня днем.
— Куда же вы пойдете? — спросила Синтия.
— В розарии.
— Розарии! Эбби, ты уверена, что он... как бы это сказать... подходящий кандидат?
— Можешь мне поверить, — да. До свидания, Синтия. Спасибо, что позвонила.
— Желаю хорошо повеселиться. И на всякий случай оставь восемнадцатое свободным.
«Сейчас у меня на уме все что угодно, только не веселье», — подумала Эбби, кладя телефонную трубку. Она слезла с табурета и пошла в ванную принимать утренний душ. Но тут она заметила на полу второй конверт — точно под входной дверью.
Когда Эбби нагибалась и поднимала его, ее пальцы дрожали: еще до того, как наклониться за конвертом, она знала, что именно в нем лежит — еще один снимок. Неловкими от ужаса руками она кое-как распечатала конверт и медленно вынула из него цветную фотографию.
На нем мужчину нельзя было спутать ни с кем другим. Он был сфотографирован с хорошей четкостью и выдержкой, в профиль, когда выходил из гостиничного номера с женщиной. В этот раз на заднем плане был виден клочок океана, ясно, что снимок сделан на побережье. Эбби взглянула на вторую фигуру, и ей захотелось закричать от гнева и безысходного отчаяния: женщиной на снимке рядом с мужчиной была она.
Потом она просто стояла и долго глядела на этот снимок, прокручивая в уме все выводы из того, что случилось. Кто-то сфотографировал ее несколько раз в те выходные дни, которые она провела прошлой зимой на побережье. Кто-то шел следом за ней и фотографировал ее и мужчину, который проводил выходные вместе с ней. Кто-то стоял перед самой дверью ее квартиры. Этот кто-то выслеживал ее! Эбби вздрогнула от страха.
«Зачем?» — снова и снова стучало в ее голове. Зачем кто-то сделал это? Не находя себе места от тревоги, она нервно поворачивала между пальцами фотографию и с такой яростью впилась в нее взглядом, что лишь через несколько секунд заметила в конверте второй листок бумаги.
«Записка!» — подумала она, чувствуя, что вот-вот сойдет с ума. Это, конечно, записка. Шантажисты всегда присылают записки с угрозами. Разве не так? «Господи, я становлюсь истеричкой». Она рывком вытащила листок из конверта и прочла то, что было там написано:
«Есть и другие фотографии. Их несколько, и они вполне могут paзрушить брак такой женщины, как ваша кузина. Однако обо всем можно договориться, разве не так?»
Подписи, конечно, не было. Когда Эбби поняла, насколько она беспомощна, ее охватила такая дрожь, что зуб на зуб не попадал. Борьба гнева и страха натянула ее нервы до предела. Ее сердце, подгоняемое адреналином, стучало с бешеной скоростью, но она не могла ответить на угрозу ни одним из двух инстинктивных способов — ни убежать, ни сражаться.
Ее ум начал бесполезно и тревожно метаться по кругу, и был почти не в состоянии мыслить логически. Эбби лихорадочно шагала туда-сюда по своей гостиной, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. Она ничем не могла ответить на удары невидимого шантажиста и совершенно не представляла ни кто он такой, ни когда он появится сам. Словно утка, которая сидит и ждет, когда в нее выстрелит охотник.
Эбби зашагала быстрее и порывистее, два раза задела ногой упаковку витаминов, неудобно стоявшую в стороне от остальных. Когда она в третий раз чуть не споткнулась об эту же зеленую с золотой коробку, то от панического страха и безнадежности пнула ее ногой. Надо делать что-то конструктивное, а не ходить туда-сюда по гостиной. Эта ходьба уж точно ничего ей не подскажет. Что же делают другие люди в подобных случаях? Мучительно и отчетливо задавая себе этот вопрос, Эбби попыталась представить, какими возможностями располагает.
Короткий перечень этих возможностей не слишком воодушевил ее. То, что их было так мало, по сути дела, только усилило ее панику.
Мир для нее сжался до формата фотографий, связанной с ними угрозы и инстинктивной потребности защитить Синтию. Все остальное ничего не значило. Ее загнали в угол, и она должна сделать что-то решительное, или невидимый преследователь будет делать с ней что захочет. Эбби представила, что может произойти во втором случае, и мороз пробежал по коже. Она не будет сидеть здесь и ждать, что решит судьба! Должен же найтись способ, с помощью которого она может защитить себя и Синтию.
Машинально покусывая губу, она заставила себя подойти к окну. Ее глаза смотрели вперед, но ничего не различали в тумане, который часто витает в Орегоне по утрам. Нельзя сидеть здесь, съежившись от страха. Нужно распределить свои дела по важности и очередности. Прежде всего, она должна выяснить, кто стоит за шантажом. Она должна что-то предпринять! Но над ней не довлело ничего и никого ощутимого, с кем можно было бы бороться.
Эбби пришла к выводу, что у нее остается единственное средство — бегство. Она мгновенно приняла решение, повернулась и пошла в спальню. Шантажист не причинить много вреда, если не доберется до своей жертвы. Разумеется, есть опасность, что он пойдет с фотографиями к Синтии, но это не вполне логично — так он не сможет заработать деньги.
Более вероятно, что он сначала попытается найти намеченную жертву. А если намеченная жертва будет за пределами города, то получит передышку, столь необходимую, чтобы выяснить, кто ей угрожает.
Решив бежать, она почувствовала, что, наконец, делает что-то, а не подставляет себя под удар, как легкая добыча. Но Эбби понимала, что это была мнимая деятельность, и все же приняла душ, надела джинсы и облегающий вязанный красный свитер и начал упаковывать свои вещи. Инстинкт подсказывал ей, что шантажист будет ее искать. Если ему понадобится достаточно времени, чтобы выследить ее, она сможет потратить это время на что-то конструктивное. Если ей удастся выманить противника, кто бы он ни был, на открытое место и опознать его (или ее), она сможет нанести ответный удар,
Эбби не знала, сколько времени будет в отъезде, и потому собирала вещи предусмотрительно. Был апрель, соответственно, ранняя весна на северо-западе Тихоокеанского побережья, а потому большей частью пока прохладно. Она сложила свитера и лосины в свой самый большой чемодан, потом отобрала белья столько, чтобы хватило на неделю. Выстирать его она всегда сможет в гостиничном номере.