В былые времена, когда Бармин еще не стал Менгденом, он любил читать книги-фэнтези. И началось это его увлечение как раз с профессора. Толкин, затем Ле Гуин, Сапковский и далее везде. Читал и по-русски, и по-английски, вот только даже мечтать не мог, что однажды превратится в молодого Гэндальфа или волшебника Земноморья. Но, по факту, вот он, - как есть, - колдун и потомок богини принимает у себя в родовом замке двух настоящих эльфиек, взрослую и маленькую.
«Это называется, жизнь удалась, - усмехнулся мысленно Бармин. – Опять мне свезло!»
Он был рад Федору, - все-таки брат, как ни как, - и его прекрасной альве. Да и детей их он увидел впервые. Парнишки ему, к слову, тоже понравились. Придет время вырастут в отличных бойцов. Но девочка…
- Как она сдерживает свою силу? – спросил он у Кати. – Она же маленькая! И потом, разве Дар может открыться так рано?
- Отвечаю по пунктам, - улыбнулась женщина, явно гордящаяся своими детьми, как, впрочем, и положено хорошей матери. – Альвы иногда рождаются, имея открытый Дар.
- Ты тоже родилась с Даром? – Закономерный вопрос, не правда ли?
- Нет, - покачала собеседница головой. – У меня все было нормально, как у всех. Открылось вместе с созреванием. В четырнадцать лет. И не смотри на меня так, у альвов, Ингвар, месячные начинаются позже, чем у людей. Такова наша природа.
- А что насчет Арины? – вернулся Бармин к теме разговора.
- Она росла в племени моей бабушки, - чуть погрустнев, ответила Екатерина. – Мы ее только недавно забрали. Альвы умеют справляться с этой проблемой, а мы - нет. Она ведь не первая такая родилась. Альвы знают… Но росла она без меня. Такова плата за талант.
- Сочувствую. – А что еще тут скажешь? Мать была вынуждена расстаться с новорожденной дочерью, потому что сама выходить ее не сумела бы.
- Кстати, об альвах, - сменила Екатерина тему разговора. – Старейшины приглашают тебя в гости.
- Меня одного?
- Можешь взять с собой кого угодно, - покачала головой женщина, - я тоже с тобой слетаю. Арина хочет навестить родню… Но старейшины хотят говорить именно с тобой.
- Не знаешь, о чем пойдет речь? – уточнил Ингвар.
- Извини, но нет, не знаю, – пожала плечами альва. - Полетишь?
- Разумеется, - удивился Ингвар вопросу. - Через неделю?
- Да, - кивнула она, - это подходит.
- Тогда, оставайтесь у нас на всю неделю, - предложил Бармин. – Отсюда и полетим. Как смотришь?
- Смотрю положительно! – улыбнулась Екатерина. – А теперь отдай мне мою принцессу, и мы пойдем знакомиться с твоими женами.
- Ты их всех знаешь.
- Не всех, но некоторых, - поправила его альва. – Но Арина и мальчики с ними пока незнакомы. Надо дружить. Все-таки родственники.
«Родственники? – удивился Бармин. – Она имеет в виду Марию или своего мужа? Или, может быть, обоих?»
- Ты все понял правильно, - улыбнулась она еще шире. – Я в курсе наших сложностей. И просто для сведения, Инг, мне это не мешает.
- Понял, - кивнул Ингвар. – Спасибо, Катя. Пошли! Нас, верно заждались. У нас по субботам обед подают в шесть. И вот, к слову, раз Арина выросла в Тартаре, я думаю, ей должны нравиться пироги с ягодой и медом.
- Мальчики тоже любят, а я просто обожаю, - обрадовалась альва. – У вас здесь что, тоже делают дрожжевое тесто на меду?
- Угадала, - улыбнулся Бармин. – Как раз к вашему приезду подгадали. Повар у нас отменный, напек пирожков с лесной ягодой. Они, ты же знаешь, разные бывают…
- Уговорил! Побежали!
Но, разумеется, они никуда не побежали, а пошли. Спокойно, уверенным шагом через двустворчатые двери Нового паласа, через большой холл парадной части, где слуги забрали у гостей теплую зимнюю одежду, - шубы, шубки, пуховики, - вверх по лестнице на второй этаж в анфиладу приемных залов и достигли наконец Семейной трапезной Менгденов. Это было высокое и просторное помещение со сводчатым потолком, украшенным каменной резьбой. Одно из самых старых помещений Нового дворца, построенное в самом начале XVI века. Стены были облицованы деревянными резными панелями, - темные барельефы на темы замковой жизни, окаймленные тройными рамками сложного узора, - дубовый и лиственничный паркет, и все прочее в том же духе: пара гобеленов, бронзовые сложного литья свечные бра с зеркальными отражателями, бронзовые торшеры по углам, двустворчатые двери в боковой стене, ведущие в буфетную, в которой был устроен кухонный лифт, и, наконец, длинный обеденный стол на двадцать четыре персоны, - это же семейная трапезная, а не пиршественный зал, - застеленный льняной вышитой скатертью и украшенный хрустальными вазами с цветами и старинными серебряными солонками и перечницами, уксусницами и подставками для салфеток, и, разумеется, изысканными кувертами[3] работы начала прошлого века. Поздний обед должен был пройти при свечах, так что ни электричества, ни керосиновых ламп сегодня здесь не было. Зато зажженных свечей было вполне достаточно, чтобы осветить весь зал и придать событию торжественный вид в зимнем стиле. Последнему способствовали и два разожженных камина. Однако, в целом, это был обед, как обед, - праздничный, но без перегибов, - разве что несколько блюд явно намекали на северянскую старину. Кёж и козули[4] пришлись по вкусу деткам, но были проигнорированы взрослыми, которым, в свою очередь, понравились воложи[5], с которыми хорошо пошли мясные и рыбные пироги и кулебяки.