Аршакуни положил ему руку на плечо:
- Мне пора идти, Матвей. Меня ждут в ремонтном.
- Иди, - сказал Захаров.
- А ты?
- Я останусь.
- Может, пойдешь к себе? Я провожу.
- Иди, - повторил Захаров. - Иди.
Он опустил голову и медленно, вспоминая, заговорил. Слова тяжело падали в тишину.
Нет, это был не рассвет, а яркий и жаркий день, и не тонкий переписк морзянки, а спокойный голос начальника акустического поста доложил о взрывах в океане, и сам Захаров тоже спокойно вел потом переговоры с «Русланом» и базой Факарао, глядя, как дрожат, на экране в блеклом свете прожекторов обломки - рваные куски металла, разбросанные по илистому дну. И все же… Все же было именно так, как тогда, и адмирал был, грузный и седой…
И еще были люди - люди, оставшиеся там, на километровой глубине. Он не сказал этим людям так, как должен был:
Не сказал, потому что не ждал этого. Потому что этого не могло, не должно было быть. Не имело права быть. Но так было. И Захаров был уверен, что если бы он отдал им и такой приказ, они ответили бы, как те:
Джулио, Чеслав… Больно, до чего же больно!
Аршакуни ушел. У начальника ремонтных мастерских всегда очень мало времени. Захаров посмотрел ему вслед, потом повернулся к бармену. И в этот момент кто-то обратился к нему сзади - по-русски, но с таким невообразимым акцентом, что Захаров не сразу понял.
- Простите, мне сказали, что вы - дежурный диспетчер. Что слышно о «Дип-Вью»?
Захаров обернулся. Высокий блондин в форме американской гражданской авиации со значком «Транспасифика» на груди. Очевидно, с того дирижабля. И лицо… Странно знакомое лицо.
- Да, - сказал Захаров по-английски. - Я был дежурным диспетчером. До тринадцати ноль-ноль. «Дип-Вью» ищут. И может быть, спасут. Вот только кто спасет двух подводников, погибших при поисках?
Получилось зло, резко и зло, и Захаров сам почувствовал это.
- Извините, - сказал он. - Погиб мой друг.
- Я не знал. Простите. И позвольте представиться: Сидней Стентон, командир этого дирижабля. Собственно, бывший командир. Меня уже отстранили - до окончания расследования. Следственная комиссия прилетит завтра.
Захаров, в свою очередь, представился.
- Стентон, Стентон… Почему мне кажется, что я знаю вас?
- Не знаю, - ответил Стентон. - По-моему, мы с вами до сих пор не встречались. - И сразу же переменил тему. - Как вы думаете, его спасут?
- Кого?
- Кулиджа. Который в «Дип-Вью».
- По всей вероятности.
- Хоть бы его спасли, - тихо сказал Стентон. - Только бы его спасли…
- Вы знали его?
- Нет. Но он бы меня узнал. Если его спасут - я набью ему морду. Ох, как я набью ему морду! За все - за него, за Кору, за себя, за ваших подводников…
Захаров повернулся к бармену.
- Будь добр, Барни, сооруди-ка мистеру чаю - того, маврикийского, как для меня. - И, обращаясь к Стентону, пояснил: - Отменно успокаивает. Как раз то, что вам нужно сейчас…
На лице Барни появилась растерянная улыбка.
- Не могу, адмирал… Кончился ваш маврикийский. Только в понедельник доставят.
Захаров почесал в затылке.
- Ладно, сделай ситронаду, только льду побольше. А там видно будет. А мне - минеральной. И тоже со льдом.
- Есть, сэр! - браво отозвался Барни, так, словно на какое-то мгновение оба они вернулись в прошлое - грозный вице-адмирал и старшина.
Захаров взял Стентона под руку:
- Пойдемте за столик. Там уютнее. И легче говорить.
VII
«Дип-Вью» больше всего походил на увеличенный в десятки раз глубинный поплавок Своллоу. Трехметровая сфера была образована множеством пятиугольных стеклокерамических сегментов, вложенных в титановую решетку. Последнего, впрочем, Аракелов не видел, это он вычитал из описания, врученного ему Зададаевым еще наверху. Видел он просто гигантскую граненую пробку от хрустального графина, этакий слабо светящийся… Аракелов попытался подобрать подходящее стереометрическое определение, но в голову ничего не приходило: слишком много граней. Одним словом, дофигаэдр. Тоже неплохо. Аракелов улыбнулся. Сходство с пробкой довершал расположенный под сферической гондолой металлический цилиндр, наполовину ушедший в ил. Это был наполненный дробью аварийный балластный бункер, вес которого и не давал «Дип-Вью» всплыть. Изображение на экране было четким. Аракелов видел даже две контрольные чеки - металлические спицы с красными жестяными флажками на концах.