Проведенные с Лидой вечера должны были стать прологом к будущим дням, к неизведанным чувствам Николая, к его новому месту среди людей.
— Будешь писать? — спросил он, когда девушка провожала его на вокзал.
— Конечно.
Лида подарила ему свою фотографию, где застыла на стуле среди замечательного зеленого лета. Нарядная шляпка дополняла наивную обворожительность юности.
Лида Харитонова, сентябрь 1955 г.
Часть 3. Надежда, которую предали
Письма из дому… как много они значили для военнослужащих срочной службы! Это были тонкие паутинки, органически объединяющие в одну цепочку их детство, юность и взрослую жизнь. Благодаря этим хрупким, эфемерным связям в сознании ребят, возможно, впервые оторванных от родителей, не перерывался поток времени, сохранялась логика и последовательность жизни. Не возникало ощущения случайности, ненужности или большой продолжительности службы, исчезала мысль, что она — это что-то аномальное или второстепенное, не достойное добросовестных усилий. К ним — незакаленным, не покрытым защитной чешуей от ударов инородных, непривычных впечатлений — в письмах долетали и материнская забота, и тепло родительского очага, и девичья пронзительная нежность. Получая письма, ребята служили Родине спокойно и с полной отдачей.
В первый год службы письма из дому или от любимой девушки помогали не затеряться среди людей, не утратить собственную индивидуальность, спасали от ощущения одиночества, еще не вписавшуюся в новую среду душу. Только тот, кто не оставлял обжитый уголок, не уезжал далеко от своего гнездышка, кого судьба не забрасывала в пестрый калейдоскоп новых обязанностей, не способен оценить значение писем из дому. Еще и на втором году, когда пообвыкшие к новому состоянию парни уже побывали в отпусках, причастили к своей новой судьбе тех, кто их ждал дома, протоптали стежку туда-сюда, письма из дому оставались важной психологической опорой в тяжелые минуты. На третьем и четвертом «круге» службы те письма, как весточки из прошлого, тешили мальчишеское самолюбие, развивали и утверждали в них чувство хозяина своих мужских дел, отучали от детского исполнительского прилежания и вместо этого воспитывали ответственность за свои действия и решения: вот, у них была другая жизнь, простая и теперь далекая, но они чего-то стоили в ней — они оставили там частичку себя и их помнят, их там любят и ждут. Они там не были лишними, они там нужны, без них там кому-то неуютно и грустно. Это добавляло молодым мужчинам уверенности в себе, внутренней значимости, повышало их самооценку, без чего невозможно одолевать препятствия и побеждать капризы судьбы.
А в «дембельский» год голоса из писем звали их домой, помогали преодолеть капризы новых перемен.
В минуты свободных раздумий Николай вдруг начал смотреть на матросский, военный свой опыт, словно со стороны, с дистанции. Он осознал ценность морской дружбы, понимал, что уже никогда не случится ему пережить то же самое, что он пережил здесь, никогда он не будет ощущать себя частью такого сильного целого, могучего монолита, как ощущал здесь. Уже никогда не попадет он в мужской круг сверстников, спаянных в исполинский организм — умный, мобильный, задорный. Ты, может сдаться, растворяешься в его огромности, теряешься, но понимаешь, что это искажения ограниченного человеческого восприятия, что на самом деле без тебя здесь что-то очень нужное не состоится.
Вместе с тем Николай ощущал, что накопленное на службе знание останется в нем навсегда и в полном объеме. Так как он не был винтиком своего гигантского крейсера, а был его душой и хранителем, его руководителем и другом. Он все о нем уже знал, равно как с его помощью успел все понять о себе. А еще он научился подчинять себя общим целям, устремлениям и интересам более высокого порядка, чем частные интересы человека, находящегося вне коллектива или вне большого государственного дела. И если раньше просто не думалось о ничтожных возможностях кочки, оторванной от глыбы, то теперь истина о частном и всеобщем открылась ему, и он ощущал потребность в коллективном начале, стремился гармонично войти в сплав соратников. В таком сплаве и заключается человеческая сила. Но так как надежно соединяется лишь подобное друг другу, то надо, чтобы в его окружении не было бесполезного и чтобы он был нужен людям. Теперь он научился быть таким сильным, как вся команда корабля, и таким умным, как техника, которой он управлял. Теперь он чувствовал себя готовым жить и работать достойно.