Уже и звезды погасли, а женщины сидели в темноте, говорили. Рассказывали Юре о том, как прожили жизни, вспоминали добрых и злых людей. Юноша слушал взрослых, как очарованный: гости, которых он знал с детства как обычных дедушек и бабушек, теток и дядьев, впервые говорили с ним, как с ровней. Они вставали теперь перед ним в свете своих воспоминаний почти героями: такие тяжелые времена пережили, такие испытания одолели! Вот и он должен быть отважным и уверенным в себе, должен быть на высоте.
Юра снова вспомнил Илью Григорьевича, единственного близкого мужчину, которого он знал с детства, единственного советника и защитника. Хотя и не все беды в его власти и силе отвести, но он искренне предан их семье.
СЛАВГОРОДСКИЕ СПАСАТЕЛИ: Илья Вернигора
Родился Илья Григорьевич Вернигора, в соответствии со своим именем, на Илью — 2 августа 1889 года. Кстати, он поддерживал дружеские отношения со всеми сверстниками из славгородских старожилов, в частности, с моей бабушкой Сашей, папиной матерью. Она была годом старше его, кроме того, до революции работали у того же помещика, что и он: была там портнихой.
Правда, позже я узнала, что Илья Григорьевич был гораздо ближе маминым родителям, но об этом я расскажу дальше.
Так вот в Славгороде его издавна многие хорошо помнят и передают эту память своим потомкам. Илье Григорьевичу повезло: сызмала он что называется попал в хорошие руки, удостоился служить у самого крупного славгородского землевладельца Валериана Семеновича Миргородского, непростого человека, приметного в истории Российской империи. Не знаю, с каких должностей он там начинал, но в последние десятилетия был ключником, иначе говоря, кладовщиком и экономом. И это о многом говорит.
Сам Валериан Семенович в 1905–1909 годах был предводителем дворянства Александровского уезда Екатеринославской губернии, куда относился и Славгород, коллежским асессором. Затем, в 1911–1917 годах — надворным советником, на 1917-й год — вторично коллежским советником. Естественно, у при нем можно было многое увидеть, узнать и многому научиться.
В частности, патриотизму и бережному отношению к людям. Валериан Семенович был из преданных своей Отчизне людей, и после революции не бежал за границу, а собирался жить, где жил, в толще своего народа, для которого он немало сделал, — в Славгороде. Но судьба оказалась к нему немилостивой — его семью вырезал, а усадьбу разграбил и сжег гуляйпольский душегуб Нестор Махно. Эта история составляет сюжетную основу фильма «Свадьба в Малиновке», написанного Леонидом Ароновичем Юхвидом. Леонид Аронович знал материал не понаслышке. Он писал о своих подростковых впечатлениях, ибо волею провидения явился самоличным свидетелем описанных событий — как родившийся и выросший в Гуляйполе, родном городе Махно. От Славгорода это всего в нескольких километрах, не удивительно, что многие наши земляки были в числе гуляйпольских бандитов.
Говоря дальше об Илье Григорьевиче, я хочу подчеркнуть еще раз, что, фактически являясь правой рукой Валериана Семеновича по управлению имением, он не мог не проникнуться его настроениями, идеями, его отношением к своим обязанностям перед людьми и к своему долгу перед Российской империей. Пусть не прозвучит это пафосно, но говорить о государственных людях следует в официальных терминах. А уж предводители дворянства умели потребовать от подчиненных лиц того, что считали правильным, умели их воспитать в своем духе.
Каким был дух господина Миргородского уже известно — самым гуманным и благочинным, за что он заплатил головой. Так вот все сказанное о Валериане Семеновиче косвенно характеризует и Илью Григорьевича.
Позже, с момента создания колхозов и вплоть до глубокой старости Илья Григорьевич работал колхозным кладовщиком, сохранял коллективный урожай, а главное — посевной фонд зерна. Храня верность усвоенным смолоду принципам, в тяжелые годы рисковал, хорошо осознавая это, но не оставлял людей в беде. Словно мимоходом и не специально являлся к страдающим от нищеты и, видя такое дело, по зернышку, по зернышку вынимал из карманов и отдавал им одну-две горсти пшеницы, якобы чудом там оказавшейся. А когда видел пухлых от голода, то научал выходу из этого состояния, наведывался к ним чаще, опять приносил какие-то «выгребки» зерна. Короче, не давал умереть.