Василий учился на четвёртом курсе, Риту вспоминал регулярно, грустил… Ни на кого из девушек внимания не обращал. Дома он был сдержан в эмоциях. Как приходил с университета, закрывался в своей комнате.
Ритка ушла в декрет. Домой она купила кроватку, коляску ребёнку, вещи необходимые для новорождённого. Соседка баба Фрося жалела девушку, сшила ей пятнадцать байковых пеленок в подарок.
— Спасибо, вам баба Фрося, — благодарила ее Рита.
— Кого ты хочешь мальчика или девочку? — спросила она.
— Если честно, то никого, я очень жалею, что так вышло. Ребёнок будет напоминать мне о предательстве его отца, — плакала Рита.
— Так нельзя, дите не виновато в этом, ты пойми! Саму тебя мать не любила, неужели ты хочешь такой же судьбы для дочери или сына?
— Я не хочу этого ребёнка, мне просто жизнь выбора не оставляет…
— Рита, Рита, так нельзя…
Девушке было тоскливо, дома она находила домашние дела, чтобы отвлечься или занималась садом. В гинекологии Рита познакомилась с одной женщиной — Верой и подружилась с ней. Из-за Ритиной славы подруг у нее хороших не было. Вера прониклась историей Ритки и стала ее единственной подругой. Разница в возрасте между ними была существенная, в десять лет. Вера ждала второго ребёнка. Она была еще не на большом сроке.
— Вера, я, так рада, что с тобой познакомилась, так плохо быть одной, — плакала Рита.
— Тебе нельзя сейчас плакать, думай о малыше, впереди у тебя светлое будущее, я это знаю, — Вера обнимала подругу.
У Риты пошла сороковая неделя, она по прежнему оставалась худой и даже немного сутулой, но с большим животом. "Быстрее бы освободиться от этой ноши" — думала Ритка. Она никогда не разговаривала с ребёнком, не гладила свой живот. По мере осознания будущего материнства любви к своему будущему чадо у нее не возникало.
У подруги Веры произошел выкидыш, она очень страдала по этому поводу и говорила подруге:
— Так не бывает, ты обязательно полюбишь и привыкнешь к своему ребеночку. По другому не может быть. Я тоже хочу еще раз испытать это чудо. Через полгода опять будем стараться с мужем.
— Вот именно, с мужем, а я одна. И вообще, если бы Вася не рассказал все матери, то мы были бы вместе! — сказала Рита.
— Да пойми ты, глупая, если бы ты нужна была ему, он давно бы уже приехал, — Вера могла жёстко ответить девушке, но та не обижалась.
Когда у Риты начались небольшие схватки, она пошла самостоятельно в больницу. Ее определили в предродовую палату и оставили одну.
Ей было больно, она плакала, звала маму. Плакала она не столько от боли, сколько от обиды, что никому не нужна и никто ее не любит. Ей казалось, что она уже мучается целые сутки.
Ребеночек появился на свет через десять часов после приезда девушки в роддом:
— Девочка, немаленькая, три килограмма девятьсот десять грамм, — крикнула дежурная акушерка. Ребёнка забрали в детское отделение, а Риту отправили в послеродовую палату.
В палате с ней лежали еще три женщины, они общались между собой, не замечая Риту. У всех были более или менее благополучные семьи, а на Ритку — мать одиночку, поглядывали искоса.
— Я говорю своему, ты хоть на выписку трезвый приди, некому за тобой следить, пока я в роддоме лежу, — сетовала одна тетка другой.
— Это да да, это да, — отвечала вторая.
Рита думала: "Сто за странная штука жизнь? Если рожаешь без мужа — тебя забросают камнями, как последнюю проститутку, а жить с алкашом, лишь бы штаны при доме были — в самый раз! Сразу бабе честь и почет. А по сути чем ее семья от моей отличаться будет? Еще больше скандалов и ругани".
— Нагуляла как и твоя мать тебя, — произнесла толстая обитательница палаты, в возрасте около сорока.
— Не судите, да не судимы будете! — отвечала ей Рита.
Бабы фыркали, но продолжать перепалку не стали.
Когда Рите приносили дочь, в первое время она холодно относилась к ней. Все делала механически, как учила ее Вера. С каждым днем она все больше привязывалась к ребёнку, и уже не представляла как жила без этих крохотных ручек, туманных голубых глазок. "Глаза Васины"- думала Рита. Девочка ей очень напоминала возлюбленного.
Риту выписали на пятый день, Вера с сыном ее встречала из роддома. Дмитрию — сыну Веры было уже семь лет. Он рос общительным, любознательным мальчиком, очень активным. Среди сверстников он не мог найти себе друзей, все больше общался со взрослыми людьми. Как бы Вера не водила его по психиатрам, психологов в восьмидесятых практически не было, советская медицина не видела никаких отклонений и советов в адаптации ребёнка дать не могла.