Шелупоня поманил его пальцем в сторонку.
— У тебя до сих пор футболка поверх камзола. Скверно выглядишь, старина.
— Сам знаю, — буркнул О’Брайен. — И что теперь?
— Сделай с ней что-нибудь, приятель.
— Думаешь, я не пробовал? Я чуть шею себе не свернул вчера, пытаясь из нее вылезти.
— Ты вроде собирался ее разрезать.
— Вот именно, что собирался. Но эта ткань такая странная, что ни одни ножницы ее не берут. И даже скорняжный нож. И даже кусачки. Я провозился весь вечер, но только инструмент затупил.
— Чую, все это неспроста. Эй, Чуча! — окликнул менеджера Шелупоня. — Что с футболкой О’Брайена, старик? Он не может из нее вылезти. Говорит, застрял.
Но Чуча только плечами пожал. Ему было не до О’Брайена, он увлекся установкой фотокамеры на штатив и закреплением тряпичной накидки.
— Может быть, — пробормотал О’Брайен, стараясь выглядеть как можно более естественно, — может быть, она, ну я не знаю… заколдована? Ну, или типа того.
— Ерунда, — гаркнула Мымра, которая незаметно подкралась сзади и подслушивала. Она считала себя экспертом в таких делах. — Никогда не слышала о заколдованных футболках.
— Кому бы могло понадобиться заколдовывать футболку? — согласился Артур. — А ты случайно ни с кем не ссорился в последнее время? С ведьмами и тому подобными?
— Уж мы бы одной заколдованной футболкой не ограничились, — хихикнула Мымра.
О’Брайен прикусил язык. Он и так сказал уже слишком много. Вряд ли известие о том, что он потерял расположение фей, обрадует его друзей. Тем более сейчас, когда удача была нужна им как никогда.
Багажная дверь с треском захлопнулась. Это означало, что Чипс закончил с погрузкой.
— А где оборо… Где Верзилка? — спросил Чуча.
— Мы подхватим ее по дороге, в горах, — сказал Артур. — Там ее пещера. Она сказала, что перед отъездом хотела бы помыть волосы. В ее случае это, должно быть, нелегко, с такой-то шевелюрой.
— Люблю пышные шевелюры, — просияла мама Артура.
— Да-а-а уж, — протянул Артур. — У нее эта шевелюра по всему телу. Зато поет она хорошо, — поспешно добавил он.
— Как прошла репетиция? — спросил Чуча. — У нее хорошо получалось?
— Еще как, — сказал Артур. — Не то слово как хорошо получалось!
И это была сущая правда. Никто подобного даже не ожидал. Верзилка была просто создана для их музыкальной группы. Она не только знала наизусть все их трам-тарарамские мелодии, но и предложила свои. Ее черная записная книжечка была исписана словами новых песен. Как только она начинала что-нибудь напевать, все остальные подхватывали в едином ритме. Репетиция прошла без сучка без задоринки, и время пролетело незаметно.
— Отлично, — сказал Чуча. — Жаль, что Верзилки не будет на общей фотографии, но, может быть, это даже к лучшему. Чипс, принеси Гарета с приборной доски. Я хочу, чтобы он тоже снялся. Так, все встаньте потеснее перед фургоном… Музыканты, провожающие… Улыбочки!
— Можно, я не буду сейчас сниматься? — спросил О’Брайен. Он знал, что был не в лучшей форме. К тому же он был единственным, кого никто не пришел провожать. От этого он чувствовал себя очень одиноким.
Лепрекон забрался в фургон и уселся на дальнее сиденье, пристроив на коленях горшок, пока остальные фотографировались.
— Готово! — проорал Чуча. Он отдал фотокамеру Чипсу, который зашвырнул ее в багажник, сломав при этом треногу. — А теперь в дорогу!
— Ну, наконец-то, — с облегчением вздохнула Мымра. — Счастливого пути, Шелупося. Жду тебя домой к воскресенью. Вместе с чеком!
— Удачи, сынок, — сказала мама Артуру и крепко обняла его.
Чуча вскарабкался на водительское сиденье. Он аккуратно прилепил аквариум на приборную доску и завел мотор. Шелупоня сел рядом с О’Брайеном, а Чипс и Артур расположились за ними.
— Зачем тебе рыбка? — спросил Шелупоня. — Она что, типа талисмана?
— О, Гарет значит для меня гораздо больше, — ответил Чуча. — Мне подарила его тетушка Морин. Он для меня как член семьи.
— Что за странная причуда — брать с собой в турне золотую рыбку, — пожал плечами Артур.
— Если он всего лишь рыбка, это не значит, что с ним нельзя поговорить, — отрезал Чуча. — Я все время с ним беседую. Гарет прекрасный слушатель. И очень мудрый.
— Ты хочешь сказать, он… что-то вроде рыбьего оракула? — хихикнул Артур.
— Поверь мне, рыбы — весьма сообразительные существа. Гарет понимает гораздо больше, чем ты можешь себе представить.
— Ерунда, — бросил Артур.