Правой рукой Масаки снова схватился за красный CAD. Селектор активации магии находился на спусковом крючке.
Правые руки шести традиционалистов истончались, сгорая, они все вместе подняли огненные мечи. Лица исказились от боли. Масаки понимал, что эти волшебники не осознают своих действий.
«Они лишь куклы из плоти».
Марионетки, намерения которых управляются магией, как конечности настоящих кукол — нитями.
Масаки навёл CAD на шесть кукол.
Контролирующая их магия была отрезана?
«Мой "разрыв" не должен приводить к такому паршивому результату».
Масаки нажал на спусковой крючок шесть раз.
Куклы выставили перед собой огненные мечи. Они приняли магическую защитную стойку.
Ни Масаки, ни Маюми не знали, что это даст. В конце концов, это было бессмысленно. Нога традиционалиста, который превратился в куклу из мяса, разорвалась.
Расцвел красный цветок.
Плазма испарялась, и красные кровяные тельца вырывались через кожу.
Масаки установил силу «разрыва» на несмертельный уровень, чтобы лишь нейтрализовать врагов. Разорвалась нога ещё одного традиционалиста. И ещё одного. И ещё, и ещё. Расцвело шесть цветов, которые тут же развеялись по ветру. Шесть волшебников жалко упали на землю. Они испытали настолько сильную боль, что даже огонь угас. У каждого мало что осталось от обугленной правой руки, а одна нога была разорвана; кровеносные сосуды, мышцы, кожа, всё, кроме костей, превратилось в клочья.
От ужасного зрелища Маюми прикрыла рот рукой. Эта молодая леди из Десяти главных кланов оказалась довольно крепкой, поскольку нормальной реакцией была бы рвота. Масаки повернулся к ней, на его лице не было ни колебаний, ни сожалений.
Такое же явление произошло и перед Тацуей. Руки четверых волшебников объял огонь. Но кое-что отличалось — ещё их охватил белый туман. Пламя пыталось сопротивляться холодному воздуху, но тот покрыл всю кожу и потушил огонь. Подавляющая магия поглотила искусственное пламя. Разумеется, это постаралась Миюки. Её магия могла сковать холодом даже разум, так что она без труда могла заморозить последовательность магии.
Тацуя направил руку на ноги врагов. Бёдра сразу четырех противников одновременно взорвались кровью. Они попадали на землю. Сильная боль сотрясла нити управления. Колебания пошли в обратную сторону.
«Там», — Тацуя посмотрел в сторону бамбукового леса.
Колебания нитей были вызваны псионами, а ни одна псионовая волна не могла избежать «глаз» Тацуи. Он вытянул правую руку в сторону кустов, а с пауками, которые посыпались ему на голову, расправился левой. Те исчезли без следа, и в то же время из зарослей послышался крик.
— По-прежнему чувствуется неудобство, — пробормотал Тацуя. Он использовал прототип CAD в форме браслета с полным мысленным управлением, «silver torus» (где torus означало кольцо, а не Taurus), вместо специализированного CAD Silver horn.
— Похоже, потребуется некоторое время, чтобы освоить его полностью. — Однако Миюки высказала противоположную оценку.
Им обоим следовало подумать о чём-то другом, например, о том крике и лежавших перед ними шестерых людях. Однако Тацуя знал, что пользователи ходзюцу не сбегут из-за боли, а Миюки верила, что нет добычи, которая сможет ускользнуть от брата.
Тацуя выволок из леса еще одного пользователя ходзюцу. Довольно старый мужчина, на вид лет шестидесяти. Он заставлял себя держаться в сознании. Старик использовал что-то вроде акупунктуры — воткнул в область талии длинную иглу, которая, похоже, убрала всю боль от раны в бедре. Пользователь ходзюцу сделал лишь это, больше он не сопротивлялся. Похоже, его снова поразила волна боли, как только он попытался использовать магию. Он колебался, не зная, стоит ли молить о пощаде или просто сдаться.
— Тацуя-кун, Итидзё-кун, что будем с ними делать?
Тацуя посмотрел на Масаки. Тот заговорил первым:
— Сначала я допросил бы этого мужчину, но... — Масаки увидел, как старый пользователь ходзюцу с вызывающим видом сел на землю. Среди нападавших лишь этот старик оставался в сознании. — Сомневаюсь, что он так просто ответит нам. А поскольку они побеждены, барьер древней магии наверняка тоже рухнул.
— Сюда... могут зайти люди?
— Да. Думаю, наши действия можно назвать допустимой обороной, но... они сами виноваты, что их правые руки обуглились.
— Тем не менее допрос, проведённый нами, гражданскими, будет считаться незаконным. Нас, может быть, даже арестуют по подозрению в... пытках, несправедливом удерживании, запугивании, насилии.
— Да, и я так считаю.
— Тацуя-кун, а что ты думаешь?
— Вряд ли нас арестуют, но с другими доводами я согласен. Однако передавать их в послушную им полицию не самое лучшее решение, верно?
Маюми, недовольно поморщившись, задумалась, но потом всё же вздохнула и сдалась:
— Давайте свяжемся с полицией.
— Сэмпай, я позвоню, — с этими словами Миюки достала свой информационный терминал.
— Хорошо, Миюки-сан.
Пока она звонила в полицию, Маюми и Масаки смотрели на неё. Они не заметили, что Тацуя глядел на традиционалистов из буддийской секты, которые лежали на земле. И также они не поняли, что его интересовали вовсе не их раны.
В конце концов, обследование горы Араси завершилось для группы Тацуи в полиции.
Раны традиционалистов оказались слишком серьезны. Детектив не захотел сотрудничать, даже услышав фамилии Саэгуса и Итидзё. Более того, он, похоже, с неприязнью относился к Десяти главным кланам и нарочно искал их ошибки.
Детективы, отвечающие за магические преступления, были в основном волшебниками, но не все они использовали современную магию. В восточной области, где её влияние было велико, силы полиции тоже состояли в основном из её пользователей. Однако в местах вроде Киото, где было много волшебников древней магии, их было много и в полиции, иногда даже больше, чем офицеров, использующих современную магию.
Задававший им вопросы детектив был волшебником древней магии из системы инь-ян, и хотя он не имел отношения к буддийской секте, его сильная неприязнь к Десяти главным кланам, без сомнений, повлияла на расследование. Он продолжал настаивать, что они перешли границы дозволенной обороны; этот процесс сильно выматывал умственно. Однако Маюми и Масаки, похоже, с этим справились и не допустили превращения ситуации в катастрофу.
Тацуя занимался исключительно тем, что не давал Миюки выместить гнев на детективе, который сомневался в них и даже сказал, что они превысили допустимую оборону.
Когда их наконец отпустили из полицейского участка, напряжение Тацуи спало, и они вернулись в гостиницу. Фудзибаяси ждала в номере. Масаки поехал на мотоцикле на станцию, чтобы вернуться в город Каназава. Он сел на междугородний поезд, который мог перевозить мотоциклы. Маюми возвратилась в свой заранее забронированный номер.
— Тацуя-кун, Миюки-сан, выглядите уставшими, — эти слова стали первым, что сказала Фудзибаяси после краткого приветствия.
— Нас задержала полиция.
— Полиция? Что вы сделали?
— Поговорим об этом позже. Как там Минору? — спросил Тацуя, садясь перед Фудзибаяси. Миюки села возле брата.
Минору спал. Судя по его лицу, его состояние, похоже, пришло в норму.
— Он заснул, после того как лекарство подействовало. Совсем недавно он очень мучился, — ответила Фудзибаяси, помрачнев. По её лицу было ясно, что речь шла не о небольшом ухудшении здоровья. — Эм, Тацуя-кун. Могу я попросить об одолжении?..
— Каком? — ответил вопросом на вопрос Тацуя.
Фудзибаяси чуть отвела взгляд, не решаясь продолжить. После того как секундная стрелка часов совершила один оборот, она сказала:
— О теле Минору-куна.
Тацуя молча слушал.
— Этот ребёнок прошёл все медицинские проверки, и они показали, что он совершенно здоров. Аномалий нет ни в нервной, ни в иммунной системе. Тогда почему же он так восприимчив к болезням? Даже доктора не могут ответить...