То, что началось с одностороннего приукрашивания памяти, ещё не расцвело в романтические чувства. Да и поговорить у них появлялось не так много поводов.
Однако сегодня они случайно оказались наедине, и он стал свидетелем страданий Хоноки из-за её безответных чувств. Можно сказать, у Такумы произошло короткое замыкание, он потерял контроль.
— Сэмпай! Я тебя!..
Хонока зажмурилась и прикрыла уши.
Такума потянулся к её рукам.
— Шиппо, что ты делаешь?..
Однако дальше ему не удалось зайти. Раздался голос Председателя Игараси, только что пришедшего в штаб-квартиру. Он был не один. Из-за его спины вдруг вышла Шизуку и, подойдя к Хоноке, обняла её.
— Шизуку?..
— Ага. — Шизуку нежно погладила подругу по спине, чтобы сказать, что всё хорошо. Хонока расслабилась. Затем, не отпуская её, Шизуку холодно посмотрела на Такуму. — Что ты говорил?
Тон был соответствующий.
— Ну, это…
Такума собирался закончить фразу «хотя я младше тебя» словами «я о тебе волнуюсь».
— Пытался воспользоваться плохим самочувствием девушки в своих целях? Ты ужасен.
Так что Шизуку обвинила его. Тем не менее обвинение не было абсолютно ложным.
Такума не ответил именно потому, что сам это понимал.
— Пошли, Хонока?
Шизуку вывела подругу из штаб-квартиры группы управление клубами.
Такума не посмел и словом возразить.
Игараси, пришедший, как и обещал, мог лишь стоять в ошеломлении.
Сегодня Хонока не пошла домой. Как обычно, они вышли из школы отдельно от Тацуи и Миюки, и на станции Шизуку приказала ей остаться у неё.
Даже не спросив согласия у Хоноки, она приняла решение единолично.
Не то чтобы оставаться у Шизуку было неприятно. Хонока осознавала свою нерешительность и то, что очень быстро впала бы в депрессию, если бы осталась одна, вот почему приглашение подруги приняла с удовольствием.
Она поужинала вместе с родителями Шизуку, которые вернулись домой раньше обычного, и, как всегда, приняла с ней ванну. Однако обычный бессмысленный разговор не завязался.
А после ванны Шизуку привела Хоноку в её комнату.
Семья Китаяма выделила ей отдельную комнату. Хотя на бумаге она значилась как обычная комната для гостей, на самом деле она предназначалась лишь для Хоноки. Интерьер соответствовал её вкусам, а в шкафу даже лежало её нижнее бельё. Хотя она мало что использовала там помимо него. Оставаясь на ночь, она обычно проводила время в комнате Шизуку и даже спала там. Однако сегодня Шизуку отвела её в «комнату Хоноки».
Хонока послушно села на кровать. Счастливая улыбка, с которой она ужинала, исчезла, сменившись жёстким, болезненным выражением лица.
Шизуку присела перед ней на пол в позе «сэйдза».
Конечно, лицо сидевшей на кровати Хоноки находилось выше. Но поскольку та грустно понурила голову, Шизуку смотрела ей прямо в глаза.
— Хонока.
— Я знаю… — Хонока попыталась уйти от взгляда подруги, опустив голову ещё ниже. — Ты, наверное, сейчас жалеешь меня, — сказала она дрожащим голосом, готовым перерасти в плач. — Хотя со мной всё хорошо.
— Но у тебя такое выражение лица.
— Э?.. — Хонока склонила голову набок.
Шизуку всё так же глядела ей в лицо.
— Хонока, ты всю неделю ходила с таким видом.
— С каким?..
— Очень подавленным.
Хонока невольно ахнула:
— Не может быть…
— Даже хуже, чем сказал Шиппо, — подчеркнула Шизуку, ничего не скрывая. — Все, кто тебя видел, говорили то же самое.
— Я не хочу этого! Не хочу, чтобы кто-то жалел меня!
— Неважно, чего ты хочешь. Они думают так ради себя самих. — Шизуку крепко схватила обе руки Хоноки, которыми та пыталась закрыть глаза, и уставилась прямо ей в лицо. — Они сочувствуют тебе, потому что жалеют, но делая так, они убеждают себя, что сами не жалкие.
— Я не… жалкая! — выдавила Хонока.
— Угу, — Шизуку кивнула.
Хонока наконец решилась поднять глаза на Шизуку.
— Я знаю, что ты не жалкая, Хонока. Просто остальные этого не знают. — Шизуку всё это время смотрела лишь на подругу. — Они все не знают о твоей решимости. Не знают, что ты сильна.
Хонока выразила согласие глазами.
— Потому что ты не показала им, что не жалкая, — Шизуку отпустила её руки и поднялась. — Хонока. — На этот раз она смотрела сверху. — В понедельник…
Вдохнув, Хонока напряглась.
— …покажи мне, что ни у кого нет причин жалеть тебя.