Машина завелась и дребезжа тронулась. Вот это я попала, так попала! Только бы никому из бандитов не приспичило оглянуться назад!
***
Сколько мы ехали – не скажу. Как мне показалось, часа три – не меньше. У меня затекло всё тело. Ноги отмёрзли напрочь. Каждая кочка отдавалась болью в скрюченном теле. При этом я не то чтобы шевельнуться – дышать боялась. На моё счастье машина гудела как трактор и я надеялась, что меня совсем не слышно.
Бандиты почти всю дорогу молчали, изредка бросая друг-другу отрывистые фразы. Несмотря на неудобную позу, меня стало клонить в сон. И, кажется, я успела задремать… Меня резко придавило водительским сиденьем. Водитель рывком выпихнул себя из машины. А у меня дыхание спёрло от страха: "Лишь бы не открыл заднюю дверь!" В машине стало светло от наружного освещения. Я нагнулась ещё ниже.
На улице ругались. Похоже, мои попутчики матом рассказывали кому-то третьему о своей неудачной поездке, а тот в ответ орал, что эти их объяснения Сёме будут по барабану (Фраза звучала по-другому, но я же, приличная девочка!).
Когда голоса стихли, я осторожно приподнялась. Стёкла остывающей машины стремительно запотевали. Скоро через них я ничего не разгляжу. Так, что вокруг? Вроде забор. На заборе фонарь, скорее даже – прожектор, ярко освещающий территорию. Ворота. Машина стоит у ворот на расчищенной от снега дорожке. По краям дорожки тёмная масса кустов и ёлок. Впереди, большой домище с ярко освещённым высоким крыльцом. Людей вроде не видно. Интересно, я очки забыла в санатории или потеряла? Ой, у меня в глазах темнеет! Тьфу-ты, прожектор выключили. Мне это на руку.
Кое-как наощупь открыв дверь машины, выползла на дорожку. Ног не чувствую. С кряхтением начала вставать и тут меня прошиб холодный пот: камеры! Они обязательно должны быть здесь! Не думая сиганула в кусты. Рухнула лицом в сугроб. Я ж без варежек! Холодно-то как! Кое-как смахнула снег с лица и обледеневших рук, потом, пригнувшись, побрела вдоль кустов. В зарослях снега было немного. Только очень темно. Хоть вылазь назад на дорожку. Нееетушки! Прорвёмся!
Куда прорвёмся, и куда я вообще иду – в тот момент подобных мыслей в голове просто не было. Руки замёрзли, зубы выбивали мелкую дробь. Но хоть ноги начали отходить! Больно. Терплю.
Я дошла до дома. Постояла, выглядывая огоньки камер. Вроде что-то светится у крыльца. Где ж вы, мои очочки!? Не выбираясь из кустов, решила обойти дом вокруг. Все попытки спрятать кисти рук в рукава куртки провалились. К концу зимы я неплохо подросла и рукава стали коротковаты. Трясясь от холода, я брела по сугробам дальше.
***
За домом обнаружился комплекс беседок и сараев. Плюнув на осторожность, я подошла к двери самого основательного. Замок вдет в петлю, но не закрыт. Открыла дверь. Тьма кромешная. Несколько шагов вперёд – руки наткнулись на препятствие. Ещё одна дверь. Ощупала её. Деревянная, мощная. Ага, замок. Тоже просто воткнут в петли. Осторожно приоткрыла дверь. Пахнет землёй и сыростью. Что это? Голоса? Во тьме кто-то разговаривал! Далеко где-то и невнятно.
Вслушиваясь в голоса, сделала необдуманный шаг вперёд и с воплем полетела вниз по каким-то ступенькам. Врезалась плечом в толстую решётку. Решётка даже не покачнулась. Голоса стихли, где-то внизу зажёгся огонёк свечи. Хриплый голос (Ой, как похож на папин!) спросил: "Ты кто?"
– Маргарита, а ты…
– Ритка! Доченька моя!
– Папа!
– Ты откуда здесь?
– Не знаю, пап. Они обижали маму, а я убежала, спряталась в машину… мой голос сорвался.
– Пап!
– Всё хорошо, милая. Всё хорошо.
Отец поднялся к решётке, подал мне маленькую оплывшую свечку: "Дочь, видишь вон там, в углу на гвоздике ключ? Возьми его и открой решётку". Пока я пыталась дотянуться до ключа, отец продолжил: " Эти твари так издевались над нами – демонстративно вешали ключ на гвоздик, мол, попробуйте, доберитесь".
Я отдала отцу свечу и просунула ключ в замочную скважину. Решётчатая дверь открылась. Отец, было, бросился ко мне, но остановился: " Прости, дочь, несёт от меня как от бомжа. Почти неделю тут, в погребе…". И куда-то вниз: "Вась, пойдём!" Снизу поднялся человек в полицейской форме.