Ян Таттерсол начинает свою книгу «Последний неандерталец» (1995 г.) [3], представляя две совершенно разные вымышленные сценки. В первой пожилая неандертальская женщина (т. е. ей едва за 40, поскольку мы знаем, что неандертальцы редко доживали до более преклонного возраста) наблюдает, как ее внук «из человеческого рода» разжигает огонь. Он представляет собой результат биологического превращения, так как в молодости она согласилась стать женой одного из высокорослых «пришельцев», которые появились неизвестно откуда и чья генетическая природа одержала верх над ее собственной. Во второй вымышленной сценке «последним неандертальцем» является мужчина, за которым гонится группа таких «пришельцев» — так называемых кроманьонцев. Эти сценарии соответствуют двум разным точкам зрения. Скрещивались ли первобытные люди с неандертальцами, что благодаря их более совершенной генетической системе привело к исчезновению последних, или же они истребили их насильственным путем?
Сейчас отдается предпочтение третьей возможности. Многим археологам, анатомам и специалистам по исчезновению видов представляется вполне вероятным, что во многих местах земного шара, включая упоминавшиеся выше районы Израиля, в течение тысяч лет сосуществовало два различных биологических вида, которые не могли дать жизнеспособное потомство, но жили в относительном согласии до тех пор, пока пищи хватало для поддержания жизни обеих групп. В этом сценарии неандертальцы вымерли просто потому, что они не были достаточно проворными и имели меньшую продолжительность жизни, из-за чего не могли произвести столь же многочисленное потомство, что и более долго жившие кроманьонцы. Независимо от причины их исчезновения многие исследователи обращают особое внимание на то, что неандертальцы были наиболее развитыми гоминидами на Земле в течение вдвое более продолжительного периода времени, чем существуют современные люди, и ими никоим образом нельзя пренебрегать. Иными словами, мы можем начинать гордиться собой лишь в следующие сто тысяч лет.
Несмотря на все окаменевшие свидетельства, обнаруженные в прошлом столетии, несмотря на наши сильно возросшие знания об эволюционных изменениях, которые привели к возникновению нашего собственного вида Homo sapiens, мы остаемся в неведении относительно долгих периодов в пределах тех 3,5 млн. лет, которые прошли со времени Люси. То, что мы действительно знаем, бледнеет по сравнению с тем, чего мы не знаем. Новые археологические раскопки и дальнейшие усовершенствования в методах определения возраста, а также исследования ДНК могут рассказать нам еще больше, но многочисленные «недостающие звенья», по всей вероятности, останутся. Имеются в виду не только находки реальных скелетов типа Люси или поддельных черепов, как у пилтдаунского человека, но и правильное понимание того, какие именно изменения, приведшие к возникновению современных людей, происходили в длинной череде гоминидных существ, многие из которых зашли в тупик в своем развитии и некоторые навсегда потеряны для нас.
Прежде всего почему гоминиды выпрямились и стали ходить на двух ногах? Специалисты могут делать свои умозаключения, но на самом деле нам это неизвестно. Сокращались ли африканские леса, или джунгли? Было ли плато Серенгети исключительно привлекательным местом и имелись ли там такие виды пищи, для добывания которых требовался иной способ передвижения? Может быть, сыграли какую-то роль особенности спаривания или забота о потомстве? Было ли это просто аномалией развития, своего рода эволюционной случайностью? Ведь передвижение на двух ногах — это, по словам Дональда Джохансона, «одно из самых странных явлений, встречающихся в природе». К тому же оно создает всевозможные проблемы, и за некоторые из них мы до сих пор расплачиваемся болями в спине. Говоря научным языком, это означает, что тазовая область должна была приобрести иную форму и стать меньше, как раз когда нужно было иметь головной мозг большего размера, чтобы справиться с трудностями мира двуногих.
В конечном счете отсюда следует, что младенцы должны были рождаться с менее развитым мозгом, иначе их голова не могла бы пройти через родовые пути. В первый год жизни человеческий мозг более чем удваивается в объеме, а размер мозга взрослого человека достигается только к шести-семи годам. Следовательно, у людей гораздо дольше нужно заботиться о детях, чем требуется у обезьян. Для такой заботы нужен гораздо более крупный мозг, а для создания необходимой системы обеспечения требуется более сложная социальная организация.
Таким образом, прямохождение вызвало дальнейшие эволюционные изменения, которые, в свою очередь, привели к последующим. Почти через 4 млн. лет таких изменений начали появляться настоящие люди. На протяжении всего этого времени на каждом этапе мы встречаемся с тайнами, которые гораздо труднее постичь, чем простые материальные предметы, которые археологи откапывают в пустынях, пещерах или болотах. Теперь уже сами эти изменения представляются своего рода «недостающим звеном», более серьезным и более неуловимым, чем можно понять, изучая какой-нибудь череп или скелет.