Выбрать главу

Вот он и мокнет под дождём, то и дело нервно поглядывая на часы. Скоро в темноте замаячила полная фигура Гиреева. Сергей поднялся. Подполковник остановился.

— Вы хотели видеть меня? — спросил он.

— Да.

— Почему не могли завтра зайти ко мне в кабинет?

— Извините, дело очень важное. Оно не терпит отлагательств.

— Не терпит, говоришь?

— Именно так.

Томченко не сразу заметил, что Гиреев вдруг перешёл на «ты», а когда заметил, нахмурился и напрягся.

— Знаешь, Томченко, — продолжал тем временем подполковник, — в случае, если тысяче людей грозит опасность, отдельные личности в расчёт уже не принимаются. А если опасность грозит миллионам?

«Он что, с ума сошёл?» — пронеслось в голове у Сергея.

— Так что пойми, я делаю это не из прихоти. На данный момент иного пути у нас нет.

Томченко нащупал спрятанный за поясом пистолет, и вовремя. В следующее мгновение Гиреев выхватил свой и наставил его на следователя из Москвы. Грянул выстрел. Томченко оказался быстрее. Подполковник стал медленно оседать наземь. Сергей подбежал к нему. Пульс не прощупывался. Пуля пробила грудь. Тело лежало на спине. Мокрый асфальт окрасился в красный цвет. Кровь смешалась с водой, от чего казалось, что её неестественно много.

— Чёрт, да что же это делается? — взмолился небесам Томченко и начал обыскивать труп.

В кармане обнаружились документы на имя подполковника Константина Гиреева. И… другие документы. Сергей откинулся, опершись спиной на фонарный столб.

— Константин Федорук, — прочитал вслух Томченко. — Так вот ты какой, сугубо положительный генерал?!

«Ну, Артемьев, я тебя, наверное, побью».

Сергей поднялся и сделал несколько шагов, затем упер руки в бока.

— Я застрелил генерала, — пробормотал он. — Очень хорошо.

Глава 6

В Афганистане нет времён года. Вы не знали? А Он знает. По крайней мере, Ему так кажется. Боже, как хочется домой. Подальше от этих пуль. Смертей. Крови. Да, здесь нет времён года. Это факт для Него. Здесь вообще нет ничего, кроме гор и ужаса. И чёртового бархана, и разбитой головы. Ну, ещё — раненого товарища на руках. Он умрёт?

«Да, умрёт и скоро», — говорит внутренний голос.

Ему не хочется верить.

— Как он?

Голос доносится слева. Там друг — Сашёк. А Он про него совсем забыл.

— Умирает.

— Ничего, скоро и мы.

Командир части. Только что появился. Что-то кричит. Не слышно. Приходится угадывать.

— Плохо, — отвечает Он.

Как видно, угадал.

— Мать твою. Хуже всего, что я уверен — там наши. Засели в горах и по своим из автомата фигачат. Поубивал бы!

— Невозможно, товарищ комбат. Пули на исходе. Да и нас лишь трое осталось.

— Чёрт возьми!

И вдруг грохот с неба. Затем темно, кто-то кричит.

— Стоять! Никому не двигаться!

Дальше пронзительный девчачий визг. Уже не Афган. Нет, постель. Удобная. Вот только где? И кто так кричит? Голова раскалывается. По-видимому, вчера выдался весёлый вечерок. Память — чистый лист. Сильные руки стащили с кровати. Бьют по голове. Спасибо, только этого не хватало. Хотя кое-что проясняется.

— Я следователь генеральной прокуратуры. Что вы себе позволяете? Кто вы?

Через пелену взора, Томченко мог разглядеть только чёрные силуэты людей, похоже, с автоматами. Три или четыре.

— А мне плевать, кто ты! Вы, извращенцы, все один хрен.

Сергей посмотрел назад. На постели, натягивая одеяло на обнажённую грудь, сидела молодая девушка. Очень молодая, насколько он мог рассмотреть. Томченко чувствовал, что смутно помнит её. Не столько лицо, сколько ощущение присутствия. На уровне подсознания помнит. А уж оно следователя никогда не подводило. Вытащили на улицу. Загрузили в автомобиль носом в грязный пол. Поехали. Единственно, чем можно шевелить — это мозгами. Но они оказались не в пример неповоротливыми.

«Необходимо вспомнить вчерашний вечер по минутам. Назначил встречу с Гиреевым. Помню. Застрелил его. Тоже помню. Подполковник оказался генералом. Прекрасно помню. А дальше? Приехал в гостиницу. Предположим. Нет, не в гостиницу. В бар напротив. Хорошо. Выпил? Вероятно. Даже точно. И не одну… Бутылку? Нет, всё-таки рюмку. Кто наливал? Кажется бармен. Хорошо, значит дело было у стойки. Хлопнул одну, вторую. У-у-у, да тут не три и не четыре».