У него всё зудело от желания броситься в Вирмову Гавань самому, чтобы швырять заклинания, которые сомнут и искалечат Сарбахо и всех его мечей и слуг до последнего—а вместо этого он застрял здесь с пустой улыбкой на лице, тщательно пытаясь обойтись вообще без использования магии за вечерней трапезой. Ну, почти без использования магии.
Лорд Беломир Хаэль начал улыбаться. Бэйн побери Мистру, да старый волк учуял его беспокойство!
Хаэль был старым, стареющим и ворчливым, суетным консерватором—а сразу рядом с ним, локоть в дорогой одежде к другому локтю в дорогой одежде, сидел ещё более старый, суетный и прагматичный консерватор лорд Горанд.
Сейчас они оба улыбались, как будто могли читать его мысли.
А что, если могли?
Но нет, он сотни раз читал заклинания, чтобы это проверить. Они просто хорошо умели читать мельчайшие признаки — напряжённость губ, кратчайшее движение зрачка — но всё равно оставались старыми и беззубыми волками.
Дальше по столу лорд Самрель Белатор угощался из графина, который уже был практически пуст. Он представлял собой разительный контраст: молодой, красивый, атлетичный, поклонник новых идей и традиций… настоящий соперник Мэншуна.
Что ж, подобные угрозы можно было задавить — или прикончить — завтра.
Сегодня он больше нуждался в алиби.
Мэншун надел свою лучшую невинную улыбочку, потянулся за ближайшим графином и посвятил себя светской болтовне.
Кадатен обо всём позаботится.
У Кадатена нет выбора.
Человек прошёл через занавески очень тихо, но два боевых капитана резко обернулись, выхватывая мечи.
— Стой! — рявкнул Галандрор, доставая кинжал и готовя его к броску. Нарлет обошёл тёмный путь, встав сбоку от товарища, преградив нарушителю путь к порталу и Кадатену.
Затем они узнали новоприбывшего и замолчали.
— Я принёс приказы от лорда Мэншуна, — сказал Лоркус Снил с небольшой нотой усталости. — Помешаете мне — и столкнётесь с его гневом.
Боевые капитаны немного опустили мечи.
— Кадатен, — сказал Снил, — тебе приказано собрать все силы Братства, какие сочтёшь нужным, как можно быстрее направиться в Вирмову Гавань, дом путевого лорда Амбрама Сарбахо, и убить всех, кто попытается помешать тебе овладеть Тёмным путём. Сарбахо вернулся из «Дома Харлстранда», пока наши силы ещё сражались в залах Вирмовой Гавани, и его телохранители воспользовались отравленными арбалетными болтами; наши люди мертвы или сбежали.
— Отведи меня туда, — немедленно ответил Кадатен, — чтобы ты потом мог рассказать господину, какие решения я буду принимать и насколько хорошо справлюсь с его поручением.
— Скорее, как ты начнёшь, — поправил его Снил. — Мне приказано как можно скорее доложить господину.
— Что ж, прекрасно, — Кадатен догнал его и крикнул через плечо:
— Боевые капитаны, оставаться здесь и охранять этот Тёмный путь!
Не успели они отозваться, как он прошёл за занавес со Снилом и поспешил по пустому особняку, в котором играло эхо, направляясь в Вирмову Гавань.
Горстка залитых кровью, израненных зентиларов, жмущихся в холодном переулке, страдала от боли и холода. Они изрыгали поток проклятий, рассказывая Кадатену, как бежали, спасая свои жизни, или были отброшены из Вирмовой Гавани, оставив множество товарищей из Братства внутри погибшими. Амбрам Сарбахо одерживал победу.
Кадатен обхватил руками двух наименее пострадавших солдат, притянул их к себе и прошептал:
— А знаете, почему Сарбахо вас победил? Его предупредил о вашем появлении человек, который пришёл сюда со мной. Да, Лоркус Снил, посланник господина. Он вас предал. Он предал нас всех.
Он отпустил их и зашагал дальше по переулку, чтобы найти новых зентов.
Снил зашагал следом — и Кадатен приложил усилие, чтобы не оглянуться, когда позади раздался какой-то шум, толчки и рычание, окончившиеся мокрыми звуками.
Когда он обернулся, за ним шли два зентилара, с мечей в руках у которых капала кровь… а свернувшаяся клубочком груда, которая была Снилом, неподвижно лежала в растекающейся луже тёмной крови позади них.
По крайней мере, Зентильская Твердыня отличалась скорым правосудием—справедливым оно было или нет.
Улыбнувшись сжатыми губами, Кадатен поманил двух мужчин к себе, когда они набрели на очередную группу раненых зентов.
— Вы хотите избежать гнева лорда Мэншуна и получить голову Сарбахо ещё до рассвета?
Раздались общие возгласы согласия.
— Что, если я выйду в парадную впереди вас, свалю стрелков Сарбахо своими заклинаниями, а потом взорву двери изнутри, чтобы вас впустить? Вы будете готовы броситься в Вирмову Гавань и закончить драку?
— Ясное дело! — ответил один зентилар.
— Мы всё равно что покойники, если не разберёмся с этим, — прорычал тот, что постарше. — Никто из нас не может убежать и скрыться так далеко, чтобы первый лорд его не нашёл.
Это вызвало общий рокот согласия, когда новые зенты трусцой присоединились к растущей вокруг Кадатена толпе.
— Прекрасно! — одобрительно сказал им волшебник.—Атакуйте через двери, когда я их снесу. А до того — не высовывайтесь.
Он сделал два быстрых, затейливых жеста — и мгновенно пропал. Место, где он стоял секунду назад, просто опустело.
Эльминстер низко пригнулся, едва ощутив под ногами каменный балкон. Притворяться Кадатеном было утомительно; к счастью, скоро он покончит с изображением молодого амбициозного зентарима.
Сразу же за этим он развернулся, оставаясь ниже боковой стены балкона, чтобы зентилары внизу его не увидели, и заставил дверь, что вела на четвёртый этаж Вирмовой Гавани, бесшумно раствориться и исчезнуть из этого мира. Затем он торопливо пересёк тёмную и пустынную комнату за дверью. За ним следовал холодный ночной воздух.
Насколько он знал Амбрама Сарбахо, бдительные воины с арбалетами будут собраны в парадном зале и всех остальных помещениях с ведущими наружу дверями. В особняках Зентильской Твердыни не было окон на первом этаже, и защитники могли сосредоточиться там, где скорее всего в них возникнет необходимость.
Сарбахо был старым мошенником, и Эльминстер совершенно не чувствовал сожалений по поводу необходимости испепелять людей, которые за него сражаются.
Так что всё, что ему требовалось—подняться на вершину большой винтовой лестницы, которая опускалась в заднюю часть парадного зала, прочитать тихонько заклинание и отойти подальше.
Когда пол задрожал и встрепенулся, вокруг него застонала и загремела вся Вирмова Гавань, ослепляющая вспышка подняла в воздух густую завесу дыма и пыли, и нарастающий рёв многочисленных зентиларских глоток сказал ему, что он не только взорвал парадную и её защитников — он выбил её двери, впуская внутрь потоп из воинов.
Улыбаясь, он дождался подходящего момента и бросил ещё одно взрывное заклинание вниз по разрушенной лестнице, на сей раз — чтобы задеть людей Мэншуна. Ему нужно было попасть к воротам Сарбахо и изменить их, не поздоровавшись по пути с отравленным болтом.
В поднятом его магией вихре он чувствовал нарастающий пульс Тёмного пути по мере приближения к порталу. К счастью, тот стоял без охраны — все стражники Вирмовой Гавани ушли, чтобы сражаться с нападающими.
Он с небрежной скоростью сделал всё необходимое и телепортировался обратно в переулок. Тот опустел, хотя робкая уличная девка осторожно высунула голову, чтобы посмотреть, можно ли выходить на поиски работы. При виде зентаримского мага она торопливо нырнула обратно.