– Для Пашки, что ли? – сказал, как плюнул. – Вряд ли он оценит такие жертвы…
– Да при чём здесь Пашка?! Первый раз особенный! Я хотела не с кем попало, а тем, кого любить буду, и кто меня будет любить! А ты… – её душили рыдания. – Да кто тебе разрешил, кто дал право?! Почему ты всегда вмешиваешься в мою жизнь, когда я прошу всего лишь об одном: исчезнуть, чтобы я и думать о тебе забыла?! Уйди! Испарись! И никогда не появляйся на горизонте! Ненавижу твоё лицо, ненавижу прикосновения, ненавижу даже только упоминание о тебе, понимаешь?
– Понимаю, и слишком хорошо, – сказал спокойно, но не сделал ни малейшей попытки отстраниться.
Она всё так же лежала под ним, расплющенная тяжестью его тела. Когда хотела стряхнуть Славку с себя, он не разрешил.
– Да что ты делаешь?! – возмутилась и ткнула кулаком в грудь. – Отпусти меня немедленно!
– Нет! – отрезал невозмутимо. – До утра ты останешься здесь. Я за этим прослежу!
– Ты что, с ума сошёл? Я хочу… я должна…
– Что? Вернуться в наш номер? Не думаю, что ребята будут рады нас там увидеть. Наверняка они сейчас занимаются тем же, чем и мы только что…
Вероника скрипнула зубами от злости:
– Да, я хочу вернуться и навешать Пашке по первое число, чтобы на всю жизнь запомнил. Не тебе меня удерживать! И что всё это значит? Совсем рехнулся?! Слезь с меня, сейчас же!
– Как я уже сказал, до утра ты и с места не сдвинешься! – его невозмутимости можно было только позавидовать. – Да и Паша вовсе не ринулся нас догонять, значит, ему сейчас не до тебя, не думаешь? Поэтому лежи спокойно, советую немного поспать. И я тоже посплю вместе с тобой…
– Это что, шутка такая? – дёрнулась Ника. – Я не намерена проводить ночь в твоей компании. Тем более что ты тяжёлый и я уже начинаю понемногу задыхаться. Так что хватит меня лапать… и выметайся из моей комнаты!
– Я немного ослаблю хватку, – он действительно уменьшил давление, – чтобы тебе было удобнее, но никуда не уйду. Поэтому просто расслабься и спи.
Вероника обалдела от такой наглости. Её губы болели от чужого напора, во рту было странное ощущение, от слёз щипало глаза, а эта бездушная скотина решает, что ей делать или чего не делать.
– Слушай, ты что, по-хорошему не понимаешь? – Ника стала закипать. – Я всё же не хочу скандала, но если не отпустишь, то заору так, что сюда полгостиницы сбежится и тебя упекут за решётку за попытку изнасилования!
– Попробуешь открыть рот – и я запечатаю его таким же способом, как и до этого, – хладнокровно заявил Ковалевский и склонился ниже. – По правде говоря, я готов этим заниматься всю ночь… Дай только повод! Не хочешь такого поворота событий – веди себя тихо и дай нам обоим, наконец, возможность хоть немного поспать: завтра тяжёлый день!
– Знаешь, мне страшно даже подумать, что с тобой происходит, – она откинулась на подушку, чтобы быть от его лица как можно дальше. – Ты никогда раньше так себя не вёл…
– И очень зря! – усмехнулся Слава. – Теперь безумно жалею о своей всегдашней сдержанности и нерешительности.
– И что же будет дальше? Зачем ты всё это только что устроил?
– Я решил не дать тебе возможности сделать то, о чём бы ты впоследствии горько сожалела, – пожал плечами он. – А остальное скоро узнаешь…
– «Ты решил»?! Хватит уже решать за меня! – разъярилась Ника. – Буду я жалеть или нет – только моё дело, не смей мне указывать! – и действительно попробовала закричать.
Славка, как и обещал, снова приник к её губам. Нет, противно не было. Было странно, мокро и… слишком интимно. И каким бы паршивым ни был сегодняшний вечер, усугублять ситуацию и дальше она не намерена! Если раньше её пригвоздило к месту удивление, сменившееся испугом, то теперь душу заполонили нешуточное возмущение и ярость.
Вероника укусила Ковалевского за губу, и когда он инстинктивно отпрянул, изо всех сил оттолкнула, а её ладонь, замахнувшаяся для пощёчины, в последний момент трансформировалась в кулак, который и заехал Славке в челюсть.
Кажется, Славик не ожидал такого гонору со стороны жертвы, потому что озадаченно тёр ушибленное место, хотя нависать над Вероникой не перестал и освобождать не спешил.
Отпихнув его от себя как можно дальше, она попробовала выбраться из-под мужского тела и уже навострила колено, чтобы засветить ему в самое чувствительное место, но он вдруг скатился с неё и сел на постели, свесив ноги на пол.
– Ладно, Вероника, твоя взяла. Скажи, чего ты хочешь? – выдохнул он. – Завтра сделаю что угодно, чтобы компенсировать эту ночь и произошедшее, но сейчас ты должна остаться здесь, не надо тебе туда возвращаться.