Череда стремительных ударов посыпались на Олега. Герман наносил их с такой скоростью, что Олег не успевал их отражать. Один удар скользнул. Шпага впилась в бок Олега, разрезая ткань рубашки. Германа это не остановило. Он не дал ему времени на смену позиции, просьбу о пощады. Не дал понять, что произошло. Второй удар пришелся в бедро, в районе паха. Олег пошатнулся. Герман надавил на шпагу только глубже вводя лезвие. Резко вынул лезвие. Кровь. Олег начал оседать. Кровь продолжала окрашивать одежду. Падать на пол.
Кто-то подошел к Олегу. Начал оказывать помощь. Я же смотрела на Германа, который подошел к сюртуку. Достал платок. Вытер кровь с щеки. Затем осторожно, с нескрываемой нежностью протер клинок от крови. После этого посмотрел на меня. В глазах красные огоньки. На губах довольная улыбка. Прицепив платок к острию шпаги он подошел ко мне. Демонстративно протянул платок, понимая, что я не могу его не снять. Хотя мне это совсем не нравилось, но пришлось участвовать в этом представление. Оно было не нужно. Он доказал правом сильного, что Олег не прав. Доказал для той горстки людей, которые слышали слова Олега. Они бы и без этого разнесли все в сплетнях. Но ему нужно было, чтоб это увидели все. И теперь пошли бы слухи о нас с ним.
— Еще хоть кто-нибудь что-нибудь скажет плохое в адрес моей жены, то окажется на месте этого типа, — кивнув в сторону Олега, сказал Герман. Оглядел всех, кто тут собрался. Любопытство, шок, перешептывания, взгляды. Они смотрели на меня, а я едва дышала.
Он не мог сказать такие слова. Не мог так меня подставить. Мы не были женаты. И всем этом было известно.
— Кто-то против того, что я назвал ее женой? Всегда можем решить этот вопрос. Я еще не убрал шпагу в ножны, — довольно громко сказал Герман. Оглядел присутствующих. — Нет? Тогда решение принято. Слова сказаны. Свидетели есть. Протестующих нет.
Он убрал шпагу в ножны. Надел сюртук. Подошел ко мне. Я же все еще держала окровавленный платок, сжимая его слишком крепко.
— Пойдем перекусим, раз сюда пришли, — сказал Герман. Я кивнула. Глянула в сторону Олега. Его уже положили на носилки, но дела у него были не очень. Слишком сильное кровотечение. Герман проследил за моим взглядом. — Сам напросился.
— Он не выживет?
— Если хватит денег на кровоостанавливающее и хорошего врача, то выживет. А так, скорее всего нет, — сказал Герман. Мы подошли к свободному столику. Герман тут же сделал заказ и за себя и за меня. — Это тебя волнует?
— Олег? Не знаю. Мне казалось, что его нельзя победить, — сказала я. Мои слова рассмешили Германа.
— Даже меня когда-нибудь кто-нибудь победит. Но пока до этого еще жить и жить, — ответил он, доставая фляжку. Сделал из нее хороший такой глоток. При этом почему-то смотрел прямо на меня. Стало не по себе. Я отвернулась. Поискала глазами Лизу, которая продолжала что-то обсуждать с бароном.
— Отец может не одобрить, — сказала я.
— Мне не нужно его согласие, — хмыкнул Герман. — У меня есть деньги на выкуп, но я принципиально платить его не буду. Увезу тебя с собой и все.
— Это как-то неправильно.
— Правила? Ты их сама не соблюдаешь. Я же уточнил перед тем как сделал, — насмешливо сказал он. — Ладно. Меня все это не волнует. Согласилась бы сегодня со мной уехать, то погуляли бы вместе одно время. Потом отпустил бы, устроив хорошо. Но тебе важно быть женой. Придется тебе меня терпеть всю жизнь. И не надо говорить, что так мы не договаривались. Я тебя предупреждал, что тебе будет дорого стоить моя помощь.
— Я поняла, что ты меня подловил, — принесли заказ. Какой-то салат. Сок. Аппетита не было, но я заставила себя попробовать еду. Герман же принялся за мясо и сыр.
— Ульян, это всего лишь слова, — уже серьезно сказал Герман. — Я не пойду в храм. Браслеты мешают драться. Запястье с ними плохо сгибаются. А я слишком сильно люблю хорошую драку, чтоб ее себя лишать даже ради такой симпатичной женщины как ты. Но моего слова достаточно, чтоб доказать мои намерения в отношение тебя. И в моих землях это все знают, как и здесь. Но это слова. Не браслеты и цепи. Не привязка душ. Слова. Когда я тебе надоем до такой степени, что ты меня видеть не захочешь, а на горизонте появится достойный мужик, которому я готов буду уступить тебя, то я уступлю и отпущу.
— Почему?
— А зачем мне делать тебя несчастной? — спросил Герман и посмотрел на меня. А затем добавил совсем обыденно. — Да, я всегда хотел поиграть с такой милой куколкой. Но, у меня жен было за десяток. Я давно живу на этом свете. Слишком давно, чтоб не понимать, что будет дальше. Из всех жен со мной прожила всю жизнь только Марина, но это было исключение из правил. Такие исключения два раза в жизни не попадаются.
— Давно ее не стало?
— Около тридцати лет назад, — ответил Герман. — Но давай не будем обсуждать мою погибшую любовь. Мы с тобой как бы молодожены. А то свадьба с горьким привкусом получается.
— Какая свадьба?
— Наша. Вон, гостей полгорода. Еда неплохая. И даже драка была. Чем не свадьба? — усмехнулся он. — Ни у кого такого такой не было за последние лет десять. Вот уже и смеешься.
— Нервное.
— Да ладно тебе нервничать! Я хороший, — ответил он. — И даже почти никогда не кусаюсь.
— Но скалишься.
— Красуюсь. Знаешь когда самец с красивым оперением самочку завлекает, то он перед ней хвост распускает, чтоб показать какой он красивый. А у меня что? Мускулов нет. Рожей не вышел. Зато клыки есть. И даже не вставные, — он провел по ним языком. — Могу даже дать оценить.
— Давай потом поговорим на эту тему, — откашлявшись, попросила я.
— Как скажешь, милая, — сказал он, наклоняясь ко мне. — Думаю, что мы с тобой поладим. У тебя есть какие-то вещи, которые ты хотела бы забрать сегодня из дома или поедем сразу на вокзал и успеем хотя бы на вечерний поезд?
— У меня есть служанка, которой я бы хотела предложить работать у себя дальше.
— Допустим. Хотя я привык без слуг обходиться. Да и тебе платье смогу сам застегнуть.
— Она мне всегда помогала с сыном, отец которого сейчас кровью истекает, — ответила я. Сказала и подавила желание зажмуриться. — Деть мне его некуда.
— Сын? — Герман отстранился. Задумчиво погладил бороду. — Об этом ты меня не предупредила.
— Теперь ты знаешь.
— И сколько ему?
— Пять лет, — ответила я.
— Пять лет. Не хорошо как-то получилось. Парня без отца оставил.
— Олег еще не умер. И Денис его не знает. Олег отказался с ним общаться и тем более признавать, — ответила я.
— Я не хотел больше играть в отцовство. У меня есть один сынок. От него головной боли больше, чем от десятерых, — сказал Герман. — А тут опять все это воспитание. Возня. Взросление, которое проходит всегда тяжело. Брр. Я хотел в свое удовольствие пожить. Ты ведь замуж хотела. Как планировала ребенка представить?
— Отец обещал оплатить ему обучение в пансионе, — сказала я.
— Представить как еще одного сироту, которому решил помочь такой вот добрый и богатый дяденька? — насмешливо спросил Герман.
— Да. Я ждала, когда он станет постарше.
— А чего твой отец его своим не признал? Так было бы проще. Парень бы фамилию имел.
— Он его не замечает. Для него Денис не существует, как и моя ошибка.
— Ошибка?
— Я же доверилась Олегу.
— Даже слушать не хочу, чем он тебя привлек. Знаю, раз ты тут рядышком сидишь, — сказал Герман. Опять улыбнулся. — Сама что хочешь? Избавиться от него и забыть прошлое страшным сном или с собой забрать?