— Герман! — одернула его я. Он лишь рассмеялся.
На следующее утро я проснулась уставшей. Такое ощущение, что я даже не спала. Денис! Та мысль меня заставила поскорее одеться и заглянуть к нему в комнату. Но в комнате его не было. Быстро спустившись вниз, я нашла его в гостиной. Герман сидел рядом с ним и чего-то вместе с ним мастерил из бумаги.
— Мама. Ты долго спала! — сказал он. — А мы тут открытку мастерим.
— Здорово.
— Доброе утро, — сказал Герман. В его глазах мелькнули странные огоньки удовольствия.
— Почему меня не разбудили?
— Зачем? Ты так сладко спала, — продолжая мастерить открытку, сказал Герман.
Я растерялась. Даже на миг показалось, что я лишняя. Села напротив них. Герман объяснял Денису, как сложить бумагу таким образом. Чтоб при раскрытии открытии открытки, птичка словно бы вылетала из середины. Денис не понимал. Задавал какие-то вопросы. Герман терпеливо на них отвечал. Еще и улыбался. Когда они закончили делать открытку, то Денис подошел ко мне, чтоб показать результат. Открытка получилась красивой. Денис ее стал убирать в свою сумку, но тут у него вывались другие открытки, которые я ему отдала. Большая часть из них была от Германа. Герман вопросительно посмотрел на меня. Я смутилась. По законам приличия, мне надлежало их хранить в специальном альбоме, а не отдавать играться ребенку. Герман ничего на это не ответил.
— Предлагаю, сейчас мы поедим, а потом отправимся в гостиницу. Там заберем ваши вещи и поедем на вокзал, — предложил Герман.
— Как скажешь.
— Мало ли? Может у тебя есть какие-то другие планы.
— Нет.
На кухне никого не было. Для завтрака вначале надо было приготовить еду. Этим занялся Герман. Я предложила ему помощь, которую он охотно принял.
— Я удивлена, что ты умеешь готовить, — призналась я, мешая творог с яйцом. Герман тем временем перемалывал сахар в пудру.
— Потому что я помню еще те времена, когда слуги были у горстки людей. А простые смертные готовили сами, — ответил Герман. — Я же был простым смертным. Тогда, чтоб у тебя был завтрак, обед и ужин надо было жить с мамой или жениться. Но матушка меня выставила за порог, когда я окончил школу, чем я ей благодарен, а жениться не получилось. Не каждая женщина будет терпеть мужчину, который постоянно пропадал в экспедициях и появлялся дома лишь на пару месяцев. Вот и пришлось научиться готовить. Сейчас же многолетняя привычка дает о себе знать. К тому же я не хочу, чтоб кто-нибудь из обиженных слуг плюнул в мою кашу.
— А если слуг не обижать?
— Солнышко, как не старайся, но всегда найдется человек, который тебя не будет терпеть, — ответил Герман. — Денис, посмотри, кто там пришел. А то дверь хлопнула.
Денис поспешно убежал из кухни. Я с тревогой прислушалась.
— Там или Наташа с Владом вернулись или Патрик. Не надо переживать по каждому шороху.
Все, давай я буду творожники лепить, а ты поставь нам чайник, — велел Герман.
— А если это чужаки?
— Тогда Денис нам об этом расскажет.
— Для него и Патрик будет чужаком.
— Ульян, никто твоего парня не тронет. Будь попроще.
Денис вернулся на кухню с яблоком и большим леденцом. Доложил, что это вернулись хозяева дома и вновь убежал в гостиную. Наташа заглянула на кухню. Поздоровалась и пошла в комнату переодеваться.
— Мы на них тоже готовим?
— Сами справятся, — ответил Герман. Неожиданно прижал меня к себе и поцеловал.
— Герман.
— Чего? Разве тебя целовать нельзя? — насмешливо спросил он, вновь вернулся к сковороде. — Тебе надо попроще ко всему относиться.
— А как проще? Ты сейчас приручаешь Дениса. Когда же потом…
— Чего потом?
— Не знаю. Чего-то случиться. Поссоримся. То… Может не стоит так с ним играть? Со мной-то ладно. А с ним не надо.
— Я не с кем не играю, — серьезно сказал Герман. — Может тебе по жизни попадаются нехорошие люди, которые любят использовать других, но меня это не привлекает. Ты мне нравишься. Можно сказать, что ты глубоко запала мне в сердце. И это меня самого удивило. Как тебя увидел, так захотел, чтоб ты оказалась рядом. Не одна в зале, наполненном различными людьми, а со мной и без них всех. Но я же знаю, что мои хотелки не всегда правильные. Как и знаю, что для дорогого человека хочется лучшего.
— Пора снимать творожники, — сказала я.
— Давай тарелку, — велел Герман. Сам же взял лопатку. — Я видел, как на тебя смотрит этот тип. Видел его раздражение и тягу к тебе. Так смотрят больные люди на объект вожделения. Этакая болезненная любовь. Я его вывел на разговор. Да ладно, даже предложил прикрыть его долги, чтоб ему не пришлось жениться ради денег. Что-то в последнее время такие браки начинают приобретать в вашей стране массовый характер. Вот чую, что лет через десять, мы просто выкупим вашу страну. Но это так, к слову. Тебя больше интересует ответ этого типа. Он отказался. Не из гордости. Все-таки это болезненное влечение, которое тяготит всех. Ему хотелось тебя уничтожить, потому что ты доставляла ему боль одним присутствием. И тут мне стало любопытно, что же ты за штучка, раз мужика с ума свела. Это чего нужно такое творить в кровати, чтоб он помешался. А ты от банальных шуточек краснеешь.
— Твои шутки не банальные, а больные, — встряла в разговор Наташа, заходя на кухню и забирая один из творожников.
— Эй! Я на тебя не рассчитывал, — возмутился Герман.
— Я помню, что ты мне шептал, когда Влад присмерти был.
— Это был способ тебя отвлечь, — ответил Герман не моргнув и глазом.
— В итоге только разозлил.
— Угу, по всему замку за мной гонялась бешеной собакой, — сказал Герман. — Дела уладили?
— Влад переписал на тебя ту дорогу, — сказала Наташа. — Печати поставил. Город гудит по поводу вчерашней дуэли. Твоей дуэли. Мужик вчера помер.
— Надеюсь, в следующей жизни ему повезет лучше, — невозмутимо ответил Герман. Покосился на меня. А я что? Я ничего не почувствовала, когда услышала эту новость. Только стало как-то не по себе.
— Тебе никто не говорил, что ты слишком о себе высокого мнения? Кто тебе дал право жить ему или умереть? — недовольно спросила Наташа, беря второй творожник.
— Тот, кто наделил меня клыками, длинной жизнью и силой, при этом меня не спросив хочу ли я этого или нет, — ответил Герман. — Я в своем праве. В праве силы. Если кому-то это не нравится, то может это право у меня отнять.
— Сам же знаешь, что это почти не возможно.
— Знаю, поэтому и творю, что считаю нужным. Наташ, я понимаю, что ты меня осуждаешь. И знаю, что я тебе не всегда нравлюсь, но как показывает опыт, если хочешь спокойно жить, то не оставляй врагов за спиной, — ответил Герман. — И давай закончим этот разговор. У меня милая женушка и без него напугана.
— Я не напугана. Просто ничего не чувствую.
— Надо тебя сегодня к чувствам вернуть. Обязательно укушу, — сказал Герман.
— Зачем?
— Чтоб к жизни пробудить. Вдруг у тебя ко мне ненависть проснется. А это лучше, чем пустота.
— Тогда кусай.
— Договорились, — серьезно сказал он. И опять что-то промелькнуло в его взгляде, только я не готова была разбирать блики в его глазах.
Глава 8
Позавтракать мне не удалось. Кусок в горло не лез. Зато завтрак понравился Денису. После него мы попрощались с Наташей и Владом. После этого мы поехали в гостиницу. Там меня должна была ждать Олька. Как мы и договаривались, вещи она привезла, только ждать меня не стала. Я прочитала короткую записку, в которой Олька объясняла, что со мной не поедет.
Ничего личного. Она там уже была. В горах. Жила в одном из холодных кланов, но потом сбежала. Мне она желала счастья, но возвращаться назад не собиралась. Пока Денис проверял все ли его вещи привезли, Герман договаривался о билетах на поезд. А я стояла около окна и ничего не чувствовала.