— Я тебя нашел.
— А где Денис?
— Играет с детьми. Не волнуйся. Он под присмотром. Да, в этом сумасшедшем доме можно за детей не волноваться.
— У меня нет слов. Что происходит?
— Да как обычно. Замок живет своей жизнью. Я про это и говорил.
— Заметила. Ты чай будешь пить? — спросила я.
— Давай. Что тебя напугало?
— Артем с крыши прыгнул на натянутую ткань.
— У нас крышу чинят, поэтому ткань натянута для страховки рабочих.
— Артем явно с головой не дружит.
— Тут мало кто с ней дружит, — ответил Герман. Улыбнулся. — Не принимай все близко к сердцу. На все смотри, как на игру. Они просто взрослые дети. А так как мы хорошо можем восстановиться, пусть это и больно, то вампиры не жалеют себя.
— Я это уже начинаю понимать.
— Хочешь покажу мамонтов? Нам сегодня прислали лохматых слонов и маленьких декоративных лошадок.
— Лошадку я видела. При входе по замку скачет.
— Ее Рейк с Валентиной напугали. Я все-таки получил себе в замок собачку, — довольно сказал Герман.
— Когда надо приготовить обед? И где у тебя библиотека. Я хочу дочитать книгу. Пока мне надо привыкнуть ко всему в замке. Я не готова так сразу погружаться в его атмосферу.
— Конечно. Ульяна, я тебе говорил и говорю. Что нравиться, то и делай. А обедать в часа три. Договорились?
— Хорошо.
Глава 10
Приготовить обед и ужин, проследить, чтобы вещи были чистыми, где-то найти Дениса, который быстро подружился с местной детворой и теперь бродил по замку, увернуться от наглецов, решивших пригласить на танец — все это вскоре стало нормой. Нет, в замке было безопасно. Тут даже не поспоришь. Но при этом мне все время казалось, что я нахожусь на вечной непрекращающейся ярмарке веселого безумства.
Но как иначе объяснить ночные танцы? Один раз проснулась от сильного шума. Толкнула Германа, а он меня послал разбираться самостоятельно в чем шум. Я открыла дверь в коридор, а там в рядок выстроились обитатели замка и танцуют под громкую заводную музыку. Все держатся друг за друга, задницами виляют, смеются, а в первых рядах Артем в шутовском колпаке и с жезлом, из которого музыка раздается. Я как открыла дверь, так и закрыла. Вернулась к Герману в кровать.
— И чего там? — не открывая глаз, спросил Герман.
— Танцы.
— Если спать мешают, то возьми метлу и разгони их, — поворачиваясь на другой бок, сказал Герман.
Как будто так легко разгонять шумные компании. Я какое-то время пыталась уснуть, но они словно специально под дверью танцевали. Вроде начала засыпать, когда в спальню кто-то зашел. Открыв глаза, я увидела Артема в дурацком колпаке.
— Пошли кукарачу танцевать! — предложил он.
— Иди ты, — огрызнулся Герман, натягивая на себя одеяло. Вставать и прогонять Артема он явно не собирался.
— Ну пойдемте. Там весело, — продолжал ныть Артем. Еще и меня стал вытаскивать из кровати. Тут уже я возмутилась.
— Проваливай из моей спальни! — рыкнула я, вскочив на ноги. На столике рядом с кроватью лежала книга, которую я читала. Схватив ее, я накинулась на Артема.
Он ретировался из комнат довольно быстро. Я же разозлилась не на шутку. Выскочила следом за ним в одной ночной рубашке.
— Вон с этажа! У вас есть танцевальный зал! Там и танцуйте свою кукарачу. А мне спать не мешайте!
— Ты злая, потому что не танцуешь, — встрял Артем, за что получил от меня по голове книгой.
— Я спать хочу, а не танцевать. Забирай танцоров с этажа!
— Как скажете, моя королева, — отвесив шутливый поклон, он вновь вернулся к танцорам и пошел с ними к лестнице.
Вернувшись в комнаты, я закрыла дверь на ключ и пошла спать. Герман обнял меня. Я вроде тогда начала успокаиваться.
— Как он сюда прошел?
— У него ключ есть, — ответил Герман, целуя меня.
— Невыносимо!
— Пока ты сама не установишь здесь правила, то никто их соблюдать не будет.
— А ты…
— Меня эти безобразники не раздражают. Я к ним привык, — ответил Герман.
Или был другой случай с мамонтами, которых кто-то умный решил поселить в столовой. Все это мотивировалось тем, что столовая простаивает. А мамонтам надо стойла строить. Никто не подумал, что здоровые животные будут гадить. И гадить много. Мамонты были размером с небольшой одноэтажный дом. Питались они сеном, но вот гадили с телегу. Вся эта вонь быстро начала распространяться по замку. При этом никто выселять мамонтов из столовой не собирался. Они вместо этого окна открывали!
Пришлось мне идти ругаться и доказывать, что животным в замке не место. Только я избавилась от мамонтов и отправила женщин отмывать столовую, как несколько семей в качестве домашних животных взяли к себе карликовых лошадей. И эти лошади ходили по коридорам, гадя, где им захочется.
Герман пропадал в тренировочном зале, упражняясь с Рейком в фехтовании и уча фехтовать Валентину. Поэтому вопросы с животными он повесил на меня.
Рейк и Валентина доставляли отдельные проблемы. Валентина была нервной женщиной. Она могла спокойно вспылить. А когда она злилась, то совершала полный оборот, превращаясь в злую волчицу, которая хотела разорвать вампиров. Больше всего ее интересовал Рейк, которого она все время пыталась укусить. Но порой было наоборот, когда он пытался ее поймать, чтобы укусить. Я часто видела их в крови и с сильными ранами, но несчастными они не выглядели.
Постепенно встал вопрос о детях и образовании. В замке придерживались мнения, что кто хочет, тот читать и писать научиться. Неволить тут не было принято, как и заставлять изучать буквы. Я уже не говорю о каких-то других знаниях и получении профессии. Рабочие были из вампиров. Считалось, что раз они живут долго, то смену себе готовить не надо, как и передавать подрастающему поколению знания. Если дети и рождались, то они быстро пополняли ряды уборщиков или становились развлечением для вампиров.
— Герман, у тебя огромная библиотека. Среди вампиров есть такие уникальные рабочие с технологиями, которых никто не знает. Но при этом вы всем этим не делитесь. Весь интерес крутиться лишь среди веселья и драк, — как-то заметила я.
— Каждый занимается тем, что ему близко. Если Артему нравиться веселье, то он веселиться. Петру нравится в башне сидеть и на звезды любоваться, то он там и сидит. Эдик охотится. Что еще надо?
— Нужна школа, Герман. Нужно передать знания. И надо уменьшить градус дурости. Нельзя все время страдать ерундой.
— Почему? Да и готовы ли люди к знаниям? Один раз они привели к тому, что мир разрушился. Так может стоит эти знания куда-нибудь спрятать и больше не вбивать в умы? Посмотри, как они хорошо живут, не понимая, что можно жить иначе.
— У людей должен быть выбор.
— Выбор должен быть в простом. Что сегодня съесть на завтрак и какое платье одеть. А вот об остальном лучше не думать. Ты дочитай книгу, которую я написал, а потом поговорим, — ответил Герман. — Если хочешь научить детишек читать и считать, я мешать не буду. Возись. Но не думаю, что повальное образование нужно всем.
— Когда я только сюда приехала, то ты сказал, что в замке каждый занимается, чем хочет.
— Так и есть.
— Но большая часть веселиться с Артемом.
— Значит это их интересует больше всего, — он улыбнулся. Герман часто улыбался, и эта улыбка была скорее вежливой, чем искренней. Теперь я это хорошо видела. Как и видела, что ему не всегда интересно со мной разговаривать.
— Сколько раз ты все это говорил? Другим женам?
— По поводу школы? В первый раз веду разговор. Но я привык, что каждая хочет остаться в памяти замка, вводя новшества.
— И к этим новшествам ты меня подталкиваешь.
— Иначе тебе будет скучно, — ответил он. — А скука — это всегда плохо.
Все упиралась в книгу. И ее надо было мне дочитать. Узнать, чем все закончилось. Но стоило мне взять в руки книгу, как я ловила себя на мысли, что мне сосем не хотелось знать все о Германе. А там была его жизнь. Он рассказывал с юмором, как пошел в горы с экспедицией искать следы снежного человека. Как они встретили изменения мира. А мир изменился настолько сильно, что от прежних городов ничего не осталось, кроме воспоминаний. Я читала про странные болезни, которые меняли людей до неузнаваемости. Про мутации. И это были не волхи и вампиры, а люди-растения, которые могли отращивать потерянные конечности. Или это были люди с каменной кожей, которые не боялись клинков. Где-то на севере были люди, которые управляли холодом. Все это вызывало удивление. Завораживало. Герман писал, что все области заражения были закрыты от посторонних. Поэтому они развивались самостоятельно. Какие-то расы уходили вперед по уровню развития, другие отставали. Через три сотни лет после случившегося, по словам Германа, сильно деградировали. Представления о прошлом, как и технологии, сохранились лишь у представителей долгожителей.