Он с усилием оторвался от окна, руки, словно надломившись, упали. Вернувшись к столику, учитель уставился неподвижным взором в неисписанный, чистый лист тетради, но лишь на одно мгновение. Затем будто отрешился от всего, что вошло уже в его кровь и плоть; казалось, и не будь здесь никого, он также пугливо шагал бы из одного угла комнаты в другой, словно не человек, а тень. Видимо, он хотел унять волнение и рассказать о чем-то крайне важном, но рассказать тихо и спокойно. Сейчас ему очень хотелось знать, как я пойму его. Он присел рядом со мной на кровати, и громадные, как прожектора, глаза уставились прямо на меня.
— Извините, — равнодушно сказал он. — Я все это придумал, все это неправда.
— Что произошло потом? — спросил я.
— Да так, ничего, — неуверенно пробормотал он и задрожал, словно ему вдруг стало холодно. Передернул плечами и будто сжался в комок. — Нет, нет, — повторял он. — Ничего, ничего не произошло!
Он поднялся, снова оказался у окошечка, прильнув лицом к стеклу и вглядываясь в темноту.
— А Анна Цветаноская?
— Нет, нет, — сказал он, и еле заметная горькая улыбка тронула его губы. — Это была не Анна, честное слово!
— Она вернулась? — спросил я. — Она приходила к вам, не так ли?
— Да, — отвечал он изменившимся голосом, — как-то ночью она стояла вот здесь, у окошка.
— А потом?
— Потом? — учитель призадумался. — Нет, нет, — добавил он тоскливо. — Это была не Анна, честное слово! Другая женщина, незнакомая… Был такой случай… Я все записал и очень подробно… Вот, пожалуйста! — Он стал нервно перелистывать тетрадь. — Такой случай был в селе Зович, абсолютно реальный… Вот, пожалуйста, почитайте: «Смерть их разлучила, но они навечно остались вместе…» Почитайте, прошу вас.
Но он и сам рассказал обо всем, рассказ свой он помнил наизусть, будто стихи.
— …Зович — это деревенька в горах, вершины которых замерли над нею, будто часовые, — начал свой рассказ учитель. — Деревня — ближняя к нам, нас разделяют три километра, но дорога к ней не приведи господи, добираться туда мука, три километра, а все равно что двадцать три…
Окружает ее глубокая тишина, а ранним утром раздается радостное пение петухов.
…То, о чем я сейчас расскажу, там и произошло. Я оказался в деревне случайно. День был воскресный, праздничный. Случайно я проходил мимо кладбища, где как раз хоронили кого-то. Сначала это не вызвало во мне тягостного чувства, хотя похороны всегда действуют на меня крайне болезненно. И я наверняка б прошел мимо — что ж, смерть, увы, явление вполне естественное, все живое когда-нибудь погибнет, включая и саму природу (что вызывает во мне неимоверный ужас), — однако пришлось приостановиться. Появилась процессия, и, как у нас полагается, я придержал шаг, чтобы пропустить покойника. Замечу, что процессия была весьма многолюдной, и лица всех выражали боль и скорбь. Необычайно печальная процессия! Но еще больше меня удивило, как много в ней было детей. Они-то и придавали процессии особую печаль: никогда, наверное, не соединить в мыслях детство и смерть. Ребята несли в руках букеты самых чудесных горных цветов. Дело было весной, и все цвело: желтый кизил, красный клен, повсюду бурлила жизнь. На ярком солнце нагретая земля курилась. Погода стояла прекрасная. Вся деревня от мала до велика пришла на кладбище, а хоронили молодую женщину (я услышал, как старик причитал: «Голубушка, тебе б еще жить да жить»), умерла она от родов. Внезапно. Была здоровехонька, кровь с молоком, в этих краях испокон веков бабы рожали, где придется — в дороге ль, в поле, в горах, на работе… И легко родила, и ребеночек прехорошенький, что ангелочек, солнце ликовало, родители молодые без ума были от радости… Люди поражались столь непомерной их радости, даже предупреждали отца: «Негоже, друг, такую радость выказывать!» А на третьи сутки у женщины началось кровотечение, побледнела и сознание потеряла, еле привели ее в чувство… Муж бросился за врачом. Снег еще не сошел, мороз, в поселке сказали, что врач уехал, вернется через неделю. Пришлось идти пешком в город. Добрался туда заполночь и прождал до рассвета. Утром пришли врачи, приняли его, выслушали и говорят ему: «Надо срочно в больницу». Муж нашел грузовик, объяснил водителю свое горе, тот согласился добросить его до самого поселка. Из больницы он вышел, как пьяный, шатался, не видел, куда идти, из головы не выходили слова врача: «Срочно в больницу», но по пути, разговорившись с шофером, слегка успокоился. А в поселке сразу разговоры слышит: женщина какая-то скончалась, а что за женщина, где — неизвестно. Он подробно-то и не расспрашивал, кинулся в деревню. И всю дорогу бежал, не верил, все казалось: нет, невозможно, жива она, жива.